Меню Рубрики

Элинор глин книга морщин

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Описание и краткое содержание «Причуды любви» читать бесплатно онлайн.

Все недоумевали, к какой, собственно, национальности принадлежит великий финансист Френсис Маркрут.

Он был английским подданным и даже несколько походил на англичанина. Высокий и стройный, со светлыми волосами и глазами, он обладал той безукоризненно выхоленной наружностью, которой далеко не всегда можно добиться даже с помощью самого лучшего камердинера. Свое платье Маркрут носил со спокойной, бессознательной грацией, составляющей особый дар англичан. Не было у него и никакого акцента, только несколько своеобразная манера говорить. Но Маркрут! С таким именем можно было явиться откуда угодно. Никто ничего не знал о нем кроме того, что он баснословно богат и десять лет тому назад приехал в Лондон не то из Парижа, не то из Берлина, не то из Вены и немедленно приобрел большое влияние в деловом мире, а год спустя в некоторых кругах стал даже всемогущим.

У него был роскошный дом на Парк-лейн, где он устраивал приемы, но только для очень узкого круга.

Наблюдательные люди, у которых есть время думать, что в наше время случается весьма редко, заметили, что с самого своего приезда он не позволил себе ни одного не интересного или не нужного ему знакомства. Если приходилось из соображений дела знакомиться с нежелательными людьми, Маркрут общался с ними исключительно в рамках деловых отношений, Он твердо ограждал себя от более близкого знакомства с этими людьми и никогда сам не посещал их. Остальных своих знакомых он выбирал с большим разбором и всегда с какой-нибудь определенной целью. Одним из его принципов был следующий: «Только глупец ставит себе ограничения».

В данный момент финансист сидел, куря дорогую сигару, в своем кабинете, окна которого выходили в парк. Он был, вероятно, лет сорока пяти от роду или около того, и если бы не глаза — мудрые, как у змеи, ему можно было бы дать на десять лет меньше.

Прямо напротив него и против света в большом кожаном кресле сидел молодой человек. Посетители Френсиса Маркрута всегда сидели против света, тогда как сам он — спиной к нему.

Относительно национальности его гостя не могло быть никаких сомнений — он самым очевиднейшим образом был англичанин. Если бы вы захотели послать на всемирную выставку самый великолепный образец этой нации, то вряд ли нашли бы кого-нибудь лучше. Он скорее принадлежал к нормандской ее ветви, чем к саксонской, потому что волосы у него были темные, но глаза — ярко-голубые, и породистость во всех чертах и движениях проявлялась так же ясно, как в каком-нибудь чистокровном скакуне, выигравшем приз в дерби.

Френсис Маркрут всегда докуривал свою сигару до конца, если позволяло время и если сигара была хороша, но лорд Танкред (Тристрам Лоример Гвискард, двадцать четвертый барон Танкред из Рейтса, графство Сьюфоли) рассеянно бросил свою сигару в камин, затянувшись ею раза два, как если бы был чем-то взволнован. И он действительно был взволнован и, продолжая разговор, рассмеялся с некоторой горечью.

— Да, Френсис, друг мой, игра моя проиграна; мне уже тридцать лет и, по-видимому, единственное, что мне осталось, это эмигрировать в Канаду, по крайней мере на время, и устроить там себе ферму.

— Рейтс, кажется, заложен и перезаложен? — спросил Маркрут.

— Да, и мои северные владения тоже. Когда моей матери отойдет ее вдовья часть, на мою долю останется очень мало. Я, впрочем, не горюю, я довольно-таки хорошо пожил, прежде чем эти проклятые радикалы так испортили жизнь.

Финансист утвердительно кивнул головой, и молодой человек продолжал:

— Мои предки спустили все, что могли, так что мне осталось очень немного, а жить надо же было…

Френсис некоторое время задумчиво курил.

— Разумеется, — сказал он наконец, — вопрос только в том, как долго можно плыть по течению, отдавая себя на волю случая. Это медленное утопание, впрочем, кажется мне чрезвычайной игрой. Вы когда-нибудь читали Мюссе «Rolla» [1]?

Вы имеете в виду человека, которому пришел конец и к которому была так добра эта маленькая девочка? Да, читал, но что из того?

— Вот вы напоминаете мне этого Ролла.

— Ну, что вы, мои дела все-таки не так плохи! — воскликнул лорд Танкред и рассмеялся. — Я могу еще собрать несколько тысяч фунтов стерлингов даже здесь, а затем поеду в Канаду. Там, кажется, можно заработать деньги, если есть маленький начальный капитал, а жизнь на открытом воздухе ведь так приятна! Я размышлял об этом сегодня, когда ехал к вам, и хотел сказать, что собираюсь отправиться в Канаду в конце ноября и потому не смогу двадцатого числа приехать к нам стрелять фазанов, если вы будете так добры и пригласите меня.

Финансист полузакрыл глаза, как делал всегда, когда ого занимали важные мысли.

— У вас ведь нет никаких особых пороков, Танкред, — произнес он. — Вы не игрок, не очень увлекаетесь дорогими женщинами. Вы достаточно образованны… для спортсмена, и в палате лордов вы произнесли несколько вполне приличных речей. В сущности, вы скорее лучший представитель вашего клана, чем худший, поэтому будет очень жаль, если вам придется сдаться и уехать в колонию.

— Ну, не знаю! Я собственно не в таком положении, когда приходится сдаваться, — отозвался молодой человек, — только вся эта здешняя комедия начинает мне надоедать. Мы дали толпе, невежественной и ничего не понимающей, право голоса и пришли к тому, что теперь можно раздавить любого человека. Я старался держаться как можно дальше от политики и рад этому.

Френсис Маркрут встал с кресла и опустил штору — жалкое сентябрьское солнце пробовало заглянуть в комнату. Если бы лорд Танкред не был так занят своими мыслями, он заметил бы, что хозяин дома чем-то озабочен. Но он ничего не видел, мысли его витали далеко, поэтому он чуть не вздрогнул, когда спокойный голос проговорил:

— Я хочу сделать вам одно предложение, и, может быть, вы найдете его подходящим. Видите ли, у меня есть племянница, она вдова и очень привлекательной наружности. Если вы женитесь на ней, я заплачу все ваши долги и дам ей царское приданое.

— Господи Боже мой, что вы такое говорите! — вскричал лорд Танкред.

Финансист слегка покраснел, и в его глазах появился стальной блеск. Однако восклицание лорда могло иметь несколько значений; поэтому он, не повышая голоса, спросил:

— Что, собственно, заставило вас призвать имя Бога?

— Да все решительно! — ответил лорд Танкред. — Во-первых, сама мысль о женитьбе, а во-вторых, — предложение жениться на незнакомой женщине только для того, чтобы заплатить долги. Согласитесь, что это несколько необычно!

— Наоборот, обыкновенная вещь. Вспомните о всех наших пэрах, которые отправляются в Америку искать себе жен. Ведь их заставляет так поступать одна единственная причина!

— Да, конечно! Но разве вы не знаете, какие это все негодные люди, то есть если не все, то большинство из них! Мое финансовое положение может быть далеко не блестяще, но зато я ношу одну из древнейших и самых славных английских фамилий, и у нас в роду до сих пор не было ни тунеядцев, ни негодяев. Боже мой, Френсис, как это могло прийти вам в голову? Выкиньте из нее этот вздор, я ведь еще не голодаю, а если дойдет и до того, так ведь я же могу работать!

Мистер Маркрут принадлежал к чрезвычайно спокойным людям.

— Да, сознаюсь, недомыслие с моей стороны ставить вопрос таким образом, но я буду с вами откровенен. Мой род не менее знатен, чем ваш, и все, что осталось от этого рода, — моя племянница. Поэтому мне хотелось бы выдать ее замуж за англичанина, а из всех англичан я предпочитаю вас, потому что люблю вас и потому что вы обладаете некоторыми качествами, которые я считаю очень ценными для жизни. Поверьте мне, — и Маркрут поднял руку, как бы прося не перебивать его, — что я все эти годы наблюдал за вами, и нет ничего ни в вас, ни в ваших делах, чего бы я не знал.

— Дорогой дружище, — сказал он, — мы с вами друзья уже довольно много лет, и теперь, когда дело дошло до откровенности, я должен сказать вам, что мне по душе то хладнокровие, с которым вы смотрите на вещи. Мне нравится, что вы такой знаток вин, сигар и живописи, и, кроме того, я считаю вас очень интересным собеседником. Но клянусь вам своей душой, что если ваша племянница похожа на вас, то она мне совсем не понравится!

— Вы думаете, вероятно, что она так же холодна, как я?

— Конечно… Впрочем, об этом совершенно излишне говорить, ведь я не принимаю всерьез ни одного слова из того, что вы сказали, вы, надо полагать, пошутили.

— Разве вы слышали от меня когда-нибудь подобные шутки, Танкред? — спокойно спросил Маркрут.

— Нет, и это тем более странно. Что вы собственно хотите сказать, Френсис?

— Я хотел сказать именно то, что сказал: я заплачу все ваши долги и дам вам очаровательную жену с отличным приданым.

источник

Наш материал основан на методиках гимнастики для лица и охватывает период с древности по 60-е годы ХХ века. Эти программы были вначале опубликованы в брошюрах, а затем рассылались по почте. Только пройдя весь путь по истории фейсбилдинга и гимнастики для лица с нами, окунувшись в прошлые времена, можно понять востребованность упражнений для лица. Всё, что опубликовано позже, вы с лёгкостью отыщите на нашем сайте.

О фейсбилдинге говорят всюду — на радио, по телевидению, пишут в журналах. И это всё не зря, ведь популярная методика стала трендом нынешних лет. А эффект от простых домашних процедур оказался действеннее других манипуляций. Занимаясь лицевой гимнастикой можно омолодить кожу лица и шеи лет на 10, об этом свидетельствуют отзывы женщин совершенно разных возрастов.

Итак, перейдём к интересным историческим фактам.

Если считаете, что история фейсбилдинга начинается с Бенца, который разработал специальные упражнения одним из первых, то вы ошибаетесь. Так как о силе гимнастических упражнений для лица знают уже на протяжении многих веков. И началось всё во Франции. В 1615 году в Париже родилась настоящая красавица, будущая писательница, куртизанка, литератор. Известна женщина была под именем Нинон. А ещё её имя у французов и по сей день ассоциируется с изяществом, красотой, острым умом. Женщина никогда не старела ни телом, ни душой, это прославило её на весь мир.

Когда девушке исполнилось 17, умер её отец, а через 10 лет и мать. Девушка осталась одна, но получила в наследство большое состояние, которым смогла правильно распорядиться и увеличить доходы. Недолго горевав в монастыре, Нинон решительно настроилась на получение удовольствия как физического, так и духовного.

Нинон была брюнеткой, бросались в глаза её белоснежная кожа с лёгким румянцем, белейшие зубы, ослепительная улыбка, очаровательный взгляд, гордость и благородство, с которыми она держалась. Она жила умом и сердцем. Насчёт ухода за собой Нинон комментировала, что все её секреты молодости заключаются в куске замши. Она была права. Дело в том, что при трении замши о кожу возникает заряд, вследствие чего мышцы становятся упругими, а кожа гладкой и сияющей. Получается, ещё тогда женщина создала примитивный электростимулятор, которые используются сейчас в салонах красоты в более усовершенствованном виде.

Умерла красавица в 84 года, но даже в этом возрасте всё её считали двадцатилетней дамой (судя из её внешнего вида).

Через 5 лет после смерти, её последовательница Жанна Соваль опубликовала записи Нинон в брошюре. Мадам Соваль была помощницей Нинон, отвечала за сохранность всех её документов. В брощюре были описаны формулы кремов и упражнения для лица, которые ранее хранились в секрете. Интересная информация о золотой маске Нинон, которую она применяла для собственного омоложения.

Трудно представить, но историей появления гимнастики для лица в Америке мы обязаны человеку, который почти всё время болел начиная с детских лет. Это Сэнфорд Беннет (родился в 1841) — врач и писатель из Сан-Франциско. Известно, что он страдал ревматизмом, анемией, облысением и многими другими заболеваниями.
Разменяв пятый десяток, этот человек уже почти отчаялся. И когда его лицо покрылось морщинами, он не захотел мириться со старостью.

Он разработал 35 упражнений, которые нужно делать по утрам, ещё не встав с кровати (книга «Гимнастика в постели»). В 70 лет благодаря занятиям и упорству у него разгладились морщины, и мужчина стал выглядеть моложе своих лет! Писатель поддерживал Анну «Нинон» де л’Анкло и даже упоминал некоторые факты из брошюры Жанны Соваль в своей книге о старости, её причинах и профилактике. Сэнфорд трагически погиб в 1926 году в возрасте 80 лет.

1902 г. Большая газетная статья о пользе упражнений для лица

Именно этот период характеризуются повальной увлечённостью внешними видом, физическими нагрузками и упражнениями для лица. Прогресс случился благодаря Сэнфорду Беннету и его книгам. По сути, он открыл гламурную эпоху гимнастики для лица.

Более достоверно об этих фактах свидетельствуют фотографии, опубликованные в журналах того времени.

1906 г. Иллюстрация из газеты «Стройте рожицы для сохранения красоты»

1914 г. «Гримасничайте и будьте красивыми»

1916 г. Упражнения для лица Кэтрин Мюррей

1927 г. Кэтрин Мюррей. Упражнения Для Лица

Удивительно, но Мюррей сумела заинтересовать своими упражнениями людей на несколько десятков лет. И по сей день её работы востребованы, книги продаются на самых известных площадках, таких как Амазон. И кстати, её упражнения найдены в частной библиотеке известнейшей актрисы Греты Гарбо.

1919 г. Мадам Элизабет Ева. Научные упражнения для лица

Одной из ярких приверженцев лицевой гимнастики того времени была также Аннет Келлерман. Вот отрывок статьи из популярной газеты El Paso Herald, 1912 года:

Контур лица и общий вид могут быть значительно улучшены с помощью специальных упражнений, предназначенных для развития этих мышц.
Впадины на щеках могут быть заполнены, и потерянный, нарисованный взгляд, который мы видим на многих лицах, заменяется более здоровым, более округлым контуром. Слишком толстое лицо, может быть уменьшено до некоторой степени этими упражнениями, и во многих случаях кожа станет более здоровой.

Родилась красавица и будущая пропагандистка фейсбилдинга в 1864 году в Джерси. Её жизнь нельзя назвать сладкой: рано умер отец, а мать вернулась на Родину, и девочке пришлось выживать самостоятельно. В юном возрасте она начала писать сценарии к фильмам. И постепенно ее мечта стать киноактрисой стала реальностью. Ей приходилось сниматься в эротических сценах, потому как красота ее лица и тела вдохновляли. Если взглянуть на съёмки сегодня, её роли показались бы пресными. Но тогда эротические сцены с её участием привлекали к кинопросмотру миллионную аудиторию.

Элинор помимо съёмок увлекалась уходом за своим лицом и разработала комплекс упражнений, которые были опубликованы в книге под названием «Книга морщин». Женщина понимала важность хорошего кровообращения в лицевых мышцах и тканях. Чтобы клеточки не «голодали» им нужно предоставлять ежедневную работу.

Мы все состаримся и умрём со временем. Но так же, как мы боремся с ухудшением состояния других частей нашего тела с помощью спорта и упражнений, мы должны бороться и с ухудшением мышечной ткани нашего лица. Для этого есть определенная система упражнений для лица, основанная на знании мышц головы, лица и шеи.

Ещё писательница была уверенна, что телом управляет разум. Чтобы упражнения возымели силу, нужно представлять себя наполненным жизненной энергией. Умерла женщина в 1943 году.

на фото: книга Рейнхольда Бенца

Сразу после войны романтический шлейф, витающий над гимнастическими упражнениями ранее, стёрся. Война наложила чёрный отпечаток на всё сферы жизни, людям приходилось тяжело работать и лишь несколько часов отдыхать, некогда думать о себе и уходе за лицом. Так как косметическая промышленность уже была создана, люди стали искать решения, которые позволяли бы им это сделать быстрее и проще. Такая же ситуация наблюдается и сегодня.

Тем не менее нашёлся человек, чьё имя до сих пор с гордостью произносят последователи его системы упражнений. Это Рейнхольд Бенц — немецкий пластический хирург, издавший книгу о фейсфитнесе. Её выпустили в 1950 году на двух языках — немецком и английском. Его простая гимнастика позволила женщинам экономить время и сохранять молодость кожи.

Jack LaLanne, другое имя — Франсуа Генри, родился в 1914 году. Джек — человек, чьё имя осталось в памяти миллионов людей, за свои достижения он удостоился звёзды на Аллее Славы в Голливуде. Тренер помог многим людям обрести здоровый образ жизни, начать и продолжить заниматься своим телом, лицом, быть всегда привлекательными. В течение нескольких десятилетий вёл своё телешоу, где упоминал различные упражнения для лицевых мышц. Франсуа Генри считается крестным отцом фитнеса, его отличает харизма, отлично сложённая мускулатура тела и лица. Его жизненная позиция и уверенность позволили ему прожить до 96 лет!

Почему именно библии? Книга «Face Culture» 1956 года, стала бестселлером для многих авторов лицевой гимнастики. С него брали пример Кэролайн Кливз и Дебора Кроули, они даже высказывали мнение о совпадении принципов растяжения и расслабления мышц лица с принципами в книге Россистера.

Сента Мария Рунге родилась в Европе, по истечении 20 лет она начала замечать у себя мелкие морщинки и, чтобы процесс старения не оказался необратимым, принялась искать пути решения проблемы. Впервые её методика, состоящая из набора упражнений для лица, была опубликована в журнале Вог. Появилось много почитателей, а популярность девушки нарастала. Спустя несколько лет Рунге написала книгу и уже в 1961 году выпустила её в свет.

Читайте также:  Кубик льда против морщин под глазами

Книга была хороша, а упражнения из неё оказывали быстрый эффект на состояние кожи. Именно поэтому появилось много плагиаторов, которые копируя материал, выбрасывали из него существенную информацию. В результате чего книги, вроде бы ссылающиеся на хорошего автора, не помогали людям быстро омолодить кожу. Взять, к примеру, Еву Фрейзер, которая покорила весь интернет и стала более известной, чем Рунге. Но в её книгах нет важных аспектов, описанных Рунге. Оригинальные книги писательницы можно приобрести на интернет-страничке её дочери Кристины.

В 1964 году была издана книга “Справочник по косметике” для работников салонов красоты. И там есть подборка хороших упражнений для лица.

В России одной из первых последователей фейсбилдинга была Анастасия Бурдюг. На сегодняшний день это популярный лицензированный мастер. Анастасия работает по методике известного американского фитнес-инструктора Кэролл Маджио, обзор которой вы можете найти на нашем сайте facesave.ru.

В 2009 году благодаря сотрудничеству двух профессиональных женщин Анастасии Дубининой и Натальи Осьмининой рождается школа с богатейшей методической базой. Российские женщины эту методику узнали под именем «Ревитоника» в 2010 году.

На данный момент фейсбилдинг продолжает развиваться, любая женщина или мужчина может прийти к этому и эффективно использовать информацию. Причём доступно любое направление, например, подтяжка подбородка, формирование скул, разглаживание морщин, увеличение губ. Можно выбрать одно из направлений либо комплекс, используя каждый день.

Подводя итог, делаем вывод о величайшей пользе упражнений для лица. Фейсбилдинг по полезности сродни йоге и цигуну. Многие методики используют старославянские практики омоложения (Славянские ладки для лица). Именно поэтому мы имели смелость утверждать, что фитнес для лица является древнейшей техникой омоложения, который, есть такая версия, пользовалась и сама Клеопатра, просто об этом не сохранилось никакой документации.

источник

Можно считать этот пост продолжением темы о лицевом массаже. Я являюсь большой поклонницей такого массажа и искренне считаю, что это один из самых действенных и доступных способов борьбы с признаками старения. Продолжу рассказывать об интересных персоналиях, которые не только освоили техники массажа, но и сами являлись примерами эффективности своих методик.

История начала ХХ века знает несколько таких имен: Kathryn Murray, Lillian Russell, Annette Kellerman. И хотя некоторые из них написали работы о лицевом массаже, эти книги найти почти невозможно. Кроме того, не все из них были запечатлены на фотографиях того времени, чтобы можно было воочию убедиться в действенности их методик лицевого массажа. Кстати, упражнения Кэтрин Мюррей были найдены в личной библиотеке знаменитой актрисы Греты Гарбо.

Поэтому для более наглядных примеров эффективности массажа в антивозрастной борьбе считаю более уместным приводить в примеры людей, которых можно лицезреть на снимках.

Сегодня речь пойдет об интересной даме Elinor Glyn, писательнице, сценаристке и IT girl того времени. Рыжая и зеленоглазая британка Элинор Глин, в девичестве Sutherland, родилась в октябре 1864 году. Ее репутация была с привкусом скандала, а книги, которые она публиковала, были весьма пикантны. По сути из под ее пера выходили эротические новеллы, и, надо сказать, они пользовались популярностью. В 1920 году она переехала в Голливуд и в течение десяти лет очень успешно работала в киноиндустрии, но потом вернулась на родину и продолжила писательскую карьеру вплоть до своей кончины в сентябре 1943 года в возрасте 78 лет.

Однако, Элинор меня интересует не как писательница-романистка или как постановщица фильмов с Рудольфо Валентино. По описаниям современников, Элинор всегда выглядела моложе своих сверстниц. Считается, что она всю жизнь практиковала упражнения для лица. Сложно сказать, всю ли жизнь Элинор делала упражнения или нет, но в 1927 году она выпустила книгу «The Wrinkle Book» («Книга морщин»), а в 1928 году еще одну — «Eternal Youth» («Вечная юность»). Сами книги я найти не смогла, есть только отдельные обрывки и цитаты, по которым можно лишь попытаться представить, как за собой ухаживала эта женщина и что она рекомендовала своим читателям.

Самая верхняя фотография датируется 1908 годом, а эта фотография с личной подписью Элинор сделана в 1928 году, т.е. 20 лет спустя, в год выхода книги «Вечная юность». Здесь Элинор 64 года. По-моему, она выглядит великолепно для своего возраста. А какая шея! Примерно тогда же сделана и другая фотография Элинор, на которой она выглядит так же прекрасно.

Вот пара цитат из ее «Книги Морщин».

«Мы все стареем и умираем в свое время, но так же, как мы боремся с ухудшениями (внешности) в других частях нашего мышечного телосложения с помощью спорта, игр и упражнений, таким же образом мы должны бороться с ухудшениям состояния мышечной ткани на наших лицах с помощью определенный системы упражнений, основанных на знании мышц, которые находятся на голове, лице и шее.»

Элинор обозначает важность упражнений еще и по другим двум причинам. Первая причина — это улучшение циркуляции крови. Плохая циркуляция является следствием «голодных тканей» и «накопленных токсинов», которые она называет основными причинами старения. Когда лицевые мышцы тренируются, то кровь, содержащая «питание и железистую секрецию», направляется в ткани. Это способствует «вымыванию токсинов», и при этом старые ткани удаляются, а «новые ткани образовываются на их месте».

«Действие мышц, которые стимулируют приток крови … это очень важно для эффекта моих упражнений, чтобы поддерживать молодость и красоту лица. Я думаю, причина этого достаточно очевидна. Кровь есть жизнь, в ней содержится секреция желез и питание для тела, что так необходимо для его поддержки и сохранения в хорошем состоянии. Поэтому, если вы направляете кровь в ткани любой части тела, вы питаете и обновляете ее».

Второй причиной, почему упражнения так важны, является улучшенная жизнеспособность.

«Это более туманная область, отчасти это главенство разума над материей, отчасти подключение невидимых сил. Разум управляет телом, а если с практикой этих упражнений у вас появляется установка, что вы себе таким образом придаете жизненную силу, то вы на самом деле придаете ее».

Очень глубокомысленное замечание. На масляном портрете ниже Элинор запечатлена в возрасте 77 лет, портрет кисти Arnold Mason датируется 1942 годом. Да, овал уже не тот, есть и мешки под глазами. Но перед нами явно не бабушка под 80 лет, а интересная зрелая и ухоженная женщина с почти гладким лицом и, кажется, по-прежнему хорошей шеей.

Я основательно поискала две книги Элинор, но ничего не смогла обнаружить. Мне очень хотелось понять, какая у нее была методика. Один источник выдал единственное упражнение, где Элинор дает технику шевеления ушами, а конкретно — подъема ушей. Да-да, речь идет именно о банальном шевелении ушами. Однако, это простое действие приводит в действие важные мышцы, влияющие как на тонус лица, так и на его контур. Также я нашла обрывочные упоминания мышц frontalis и occipitalis. Есть немного про то, как развивать мышцы frontalis, чтобы уметь поднимать брови, не морща при этом лоб.

Исходя из этого, я думаю, что ее техника должна быть близка к технике Benita Cantieni, с которой я неплохо знакома. А раз так, то не буду больше тратить время на поиски и я закончу рассказ об этой интересной женщине, которая является хорошим примером действенности лицевого массажа. А что касается самих упражнений, то об этом буду рассказывать в следующий раз, когда речь пойдет о более современных авторах и их методиках. Я все же пытаюсь соблюдать некую хронологическую последовательность.

источник

Я — поклонница британского кино и литературы, да и вообще многого, когда речь заходит об Англии. Эта запись о писательнице Элинор Глин, тут и про «Аббатство Даунтон», и про несчастную любовь, и про успех. Усаживайтесь поудобнее, если вы любите интриги и любовные истории

Элинор была британской писательницей и сценаристом в жанре романтической беллетристики, которая в своё время считалась скандальной. Хотя по сегодняшним меркам её книги были относительно приличными, Элинор имела огромное влияние на современную культуру начала 20-го века и, возможно, на карьеры известных голливудских звезд, таких как Рудольф Валентино, Глория Свенсон и Клара Боу, в частности. Вот вам фотографии, чтоб вы могли рассмотреть их брови

Родилась Элинор 17 октября 1864 года в Санкт-Хельер, Джерси, Нормандские острова. Младшая дочь Дугласа Сазерленда, который был инженером шотландского происхождения и состоял в родстве с лордами Даффус (титул был создан Карлом II для Александра Сазерленда ещё в 1650 году). Мать — Элинор Сондерс, из англо-французской семьи, которая поселилась в Канаде.
После смерти отца будущей писательницы, от тифа, когда Элинор было всего два месяца, ее мать вернулась в родительский дом в городе Гуэлф (Онтарио, Канада) со своими двумя дочерьми — Люси Кристианой и малышкой Элинор.
Бабушка-аристократка воспитывала Элинор по всем правилам высшего общества. Полученное воспитание не только открыло Элинор доступ в аристократические круги, по её возвращении в Европу, но также её мнение о стиле и воспитании считалось авторитетным, когда она работала в Голливуде в 1920-х годах.

на фото Люси и Элинор Сазерленд

Старшая сестра Элинор стала известным модным дизайнером, но об этом позже. Мать повторно вышла замуж в 1871 году за Дэвида Кеннеди и семья вернулась в Джерси, когда Элинор было около восьми лет. Её дальнейшим образованием, в доме отчима, занимались гувернантки.

Очень смешно, что авторы её биографии хотят убедить нас, что полученное от бабушки аристократическое воспитание девочкой младше 8 лет привило ей такие манеры, что открыло доступ в высшее общество, ну конечно же
В возрасте 28 лет зеленоглазая, рыжая, не имеющая приданого Элинор вышла замуж, это было 27 апреля 1892 года. Ее мужем стал Клейтон Луи Глин, адвокат и эссекский землевладелец, который был богат, но ужасный транжира.
У пары родилось две дочери, Марго и Джульетта, но в итоге брак распался по причине несовместимости характеров.

Глин решила писать в 1900 году и начала с книги, основанной на письмах к своей матери. Её брак уже тогда трещал по швам, поэтому она пустилась во все тяжкие, крутя романы с различными британскими аристократами.
Её самая известная книга — «Три недели», про экзотическую балканскую королеву, которая соблазняет молодого британского аристократа. Якобы на этот сюжет её вдохновила связь с 16-летним лордом Алистер Иннес Кером-младшим, братом герцога Роксбурга, и это шокировало эдвардианское общество. Бедное общество, ничё-то они в жизни не видели

Глин состояла в длительных отношениях, примерно с 1907 по 1916 годы, с Джорджем Натаниэль Керзоном, первым маркизом Керзон Кедлстонским. Вот тут мы притормозим и я расскажу вам эту хоть и банальную, но подлую историю любви, которая нам как бы демонстрирует, что мужчины — нехорошие человеки))
Итак, в то время как у большинства женщин романы начинались с цветов, шампанского и конфет, у Элинор Глин роман с Керзоном начался с тигровой шкуры. Ну хорошо хоть не со шкуры анаконды
Сначала Керзон прочёл её пикантный роман «Три недели». Позже был поставлен спектакль по этой книге и Керзон одним из первых побежал покупать на него билет. Во все времена мужиков брали развратом))
После спектакля, желая продемонстрировать Элинор своё восхищение, Керзон прислал ей в качестве подарка шкуру тигра, которого убил лично, во время своего пребывания в Индии. Выпендрился, в общем) Никто ж не докажет кто в тигра стрелял, правда?))

Вдовец и бывший вице-король Индии лорд Керзон впервые увидел Элинор на балу высшего общества.
Ему понравилось то, что он увидел, но после прочтения её романа эта женщина вызывала двойной интерес. Оказывается, роман «Три недели» о любви не просто балканской королевы и малолетки английского, а малолетки и пожилой дамы, которые занимаются любовью на тигровой шкуре. Кхм. страшно представить что там за книга такая, но уверенна, что тогдашнее общество было в шоке)) Хотя, небось ночью, под одеялом, зачитывались)))
Пишут, что роман не был откровенным эээ, да?, но его выход всё равно спровоцировал скандал, а писательница обрела ещё большую известность после того как пустили слух, что он автобиографический.
Когда Керзон и Элинор познакомились, ей было слегка за 40. Пишут, что он увидел женщину поразительной красоты. Её глаза были не просто красивы, а в них читался ум и любопытство. Лорд Керзон пришёл, чтобы выразить ей своё восхищение, немного пофлиртовать, но быстро обнаружил, что Элинор женщина, которой можно серьезно увлечься.
Аж закашлялась. от такой красоты

Хотя Элинор была замужней матерью двоих детей, а также имела за спиной не одну любовную связь, в этот раз у неё всё было серьёзно. Она влюбилась в лорда Керзона и он будет в центре внимания ее «сильной любви и страсти» в течение следующих восьми лет.
«В прошлом её устраивали эдакие невинно-романтические отношения с мужчинами. Теперь впервые она почувствовала страсть и настоящий конфликт между верностью (она считала, что обязана своему мужу) и желанием испытать любовь по полной».
Их роман начался в тайне и первое время пара встречалась за ланчем в отеле, в Лондоне. Элинор была независимая женщина, которая не только поддерживала мужа, Клейтона, который стал игроком и пьяницей, но она также поддерживала их двух дочерей. Её же роман с Керзоном был не просто бурным, для Элинор эти отношения были эмоционально нестабильными. Керзон держал её на коротком поводке, иногда давая ей немного свободы, а потом резко дергая поводок обратно. Никто и никогда не обращался так с Элинор. Ей не нравилась ситуация, но она также чувствовала, что не в силах что-то изменить.

После 7 лет любовной связи ситуация резко изменилась. Муж Элинор умер в ноябре 1915, в возрасте 58, после нескольких лет болезни и хотя она уже давно его разлюбила, смерть мужа глубоко травмировала её. Она всё ещё испытывала привязанность к нему и сожалела, что у них так сложилась совместная жизнь. Он умер во время Первой Мировой Войны и чтобы помочь себе справиться с горем Элинор решила делать что-то, чтобы помочь в войне. Она вызвалась работать в ночную смену в столовой на Гросвенор-стрит, в Лондоне, в которой солдатам давали горячую пищу.

Вскоре лорд Керзон сделал Элинор предложение, от которого она не смогла отказаться, поскольку оно подарило ей надежду на то, что у их отношений есть будущее. Коварный дон Карлеоне, блин. Он купил Монтакьют Хаус и попросил Элинор контролировать процесс ремонта в доме.
Элинор просто не знала, что Керзон в это время также крутил роман с Грейс Даггэн, богатой светской дамой, которая недавно овдовела.
В то время как Элинор добровольно работала в столовой и в неотапливаемом особняке Монтакьют, лорд Керзон проводил «уютное Рождество с Грейс Даггэн в Саннингхилле». Нет, нормально вообще?? Элинор там пашет, а он зараза сидит с другой бабой где-то у теплого камина или в постели валяется.

Несмотря на то, что Элинор неустанно работала над созданием уюта в доме и лорд Керзон навещал её там, она начала понимать, что его любовь к ней угасла. Из-за своей постоянной занятости Элинор была отрезана от общества, где могла бы узнать о его других любовных похождениях. Это и была причина по которой она была не в курсе того, какое огромное количество времени лорд Керзон проводил с Грейс Даггэн.

11 декабря в газете «Таймс» было объявлено о помолвке лорда Керзона и Грейс.
Тем не менее, поскольку в доме не было телефона, Элинор узнала эту новость только 17 декабря, когда газета наконец попала ей в руки и ей стало известно об обмане и предательстве лорда Керзона.
Она покинула Монтакьют, чтобы больше никогда туда не вернуться.

Такая вот грустная история любви.
Кстати, Грейс Даггэн родилась в Америке. Её отец — бывший посол США в Бразилии, а мать вообще была родом из Монтевидео (Уругвай), что не помешало Грейс выйти замуж за богатого английского аристократа.

Известный в обществе художник Филипп де Ласло нарисовал портрет Элинор, когда ей было 48 лет.

Элинор Глин умерла после непродолжительной болезни, в возрасте 78 лет, 23 сентября 1943 года и была кремирована.
На волне писательской популярности, в 1920-х годах, Глин переехала в Голливуд, чтобы работать в киноиндустрии. Она была одной из самых известных женщин сценаристов того времени.

Кстати, в 3-й серии 5-го сезона обожаемого сериала «Аббатство Даунтон» (события происходят в 1924 году) Том Бренсон упоминает скандальный характер романов Элинор Глин))
Цитата из этой серии:

«- Он хороший человек, очень хороший, но не. То есть, мы с ним и раньше о многом говорили, но я думаю моя оценка была немного затуманена тем. — говорит Мэри, подыскивая слова. Том помогает ей:
— Тем, о чём любит писать в своих романах Элинор Глин»

Вот, пожалуй, и всё. Спасибо всем, кто заглянул, прочитал, а также поставил лайк или подписался) Обещаю еще разные интересные записи!)

источник

The first full-length study of the authorial and cross-media practices of the English novelist Elinor Glyn (1864-1943), Elinor Glyn as Novelist, Moviemaker, Glamour Icon and Businesswoman examines Glyns work as a novelist in the United Kingdom followed by her success in Hollywood where she adapted her popular romantic novels into films. Making extensive use of newly available archival materials, Vincent L. Barnett and Alexis Weedon explore Glyns experiences from multiple perspectives, including the artistic, legal and financial aspects of the adaptation process. At the same time, they document Glyns personal and professional relationships with a number of prominent individuals in the Hollywood studio system, including Louis B. Mayer and Irving Thalberg. The authors contextualize Glyns involvement in scenario-writing in relationship to other novelists in Hollywood, such as Edgar Wallace and Arnold Bennett, and also show how Glyn worked across Europe and America to transform her stories into other forms of media such as plays and movies. Providing a new perspective from which to understand the historical development of both British and American media industries in the first half of the twentieth century, this book will appeal to historians working in the fields of cultural and film studies, publishing and business history.

Читайте также:  Все буде добре маски от морщин от ольги метельской все буде добре

Сергей Лукьяненко Черновик 1 Бывают дни, когда все не ладится. Нога с кровати опускается не в та.

CHAPTER ONE THE BOY WHO LIVED Mr. and Mrs. Dursley, of number four, Privet Drive, were proud to s.

В бизнесе (да и в жизни в целом) постоянно приходится покидать зону комфорта: выступать публично, ве.

Джефф Вандермеер Аннигиляция Посвящается Энн 01: Проникновение Башню мы обнаружили случайно. .

Автор многочисленных романов, Стивен Кинг всегда считался еще и блестящим мастером малой прозы, ведь.

Если вы хоть раз в жизни упускали возможность использовать личный контакт с важными для вас людь.

Дорогой ценитель литературы, погрузившись в уютное кресло и укутавшись теплым шерстяным пледом книга «Elinor Glyn as Novelist, Moviemaker, Glamour Icon and Businesswoman» Weedon Professor Alexis (EN) поможет тебе приятно скоротать время. Всем словам и всем вещам вернулся их изначальный смысл и ценности, вознося читателя на вершину радости и блаженства. Очевидно, что проблемы, здесь затронутые, не потеряют своей актуальности ни во времени, ни в пространстве. Попытки найти ответ откуда в людях та или иная черта, отчего человек поступает так или иначе, частично затронуты, частично раскрыты. В заключении раскрываются все загадки, тайны и намеки, которые были умело расставлены на протяжении всей сюжетной линии. Умелое и красочное иллюстрирование природы, мест событий часто завораживает своей непередаваемой красотой и очарованием. Долго приходится ломать голову над главной загадкой, но при помощи подсказок, получается самостоятельно ее разгадать. С невероятной легкостью, самые сложные ситуации, с помощью иронии и юмора, начинают восприниматься как вполнерешаемые и легкопреодолимые. На протяжении всего романа нет ни одного лишнего образа, ни одной лишней детали, ни одной лишней мелочи, ни одного лишнего слова. Сюжет произведения захватывающий, стилистически яркий, интригующий с первых же страниц. В ходе истории наблюдается заметное внутреннее изменение главного героя, от импульсивности и эмоциональности в сторону взвешенности и рассудительности. «Elinor Glyn as Novelist, Moviemaker, Glamour Icon and Businesswoman» Weedon Professor Alexis (EN) читать бесплатно онлайн необычно, так как произведение порой невероятно, но в то же время, весьма интересно и захватывающее.

Хочешь стать всадником? Сможешь обуздать дикий нрав скаковых ящеров? Готов стать воином? Тогда теб.

Хочешь стать всадником? Сможешь обуздать дикий нрав скаковых ящеров? Готов стать воином? Тогда теб.

тот кто знает прошлое тот понимает настоящее и может предвидеть будущее .

тот кто знает прошлое тот понимает настоящее и может предвидеть будущее .

Прошло два десятилетия с момента как отгремела Третья Война. Люди победили, но какой ценой? Казало.

Прошло два десятилетия с момента как отгремела Третья Война. Люди победили, но какой ценой? Казало.

источник

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Эллинор Глин[1] 1
В книге присутствую два написания фамилии: Глин и Глинн

Elinor Glyn «Man and Maid», 1922

После тяжелого ранения, полученного в конце Первой мировой войны, сэр Николай Тормонд проходит специальный курс лечения в Париже. Философ и немного циник, он проводит время в обществе «дамочек» полусвета и щедро платит им за их внимание, а задумав написать книгу, нанимает секретаршу. Миниатюрное создание, тоненькая девушка в перелицованном платье, скрывает за толстыми желтыми стеклами своих очков в роговой оправе свои глаза, ум и красоту. «Незначительная маленькая мисс Шарп», как он называет ее, принимая за ничтожество, после общение с ней начинает все больше интересовать его. Какая-то тайна скрывается за ее холодными аристократическими манерами и необходимостью зарабатывать своим трудом, и эту тайну ему хочется разгадать, как хочется снова быть сильным, защищать ее и облегчить ей жизнь; дать ей любовь и все на свете, что только она могла бы пожелать. У него достаточно денег, чтобы «купить» ее согласие на фиктивный брак с ним, но как убедить маленькую, гордую, нуждающуюся машинистку в искренности своего отношения к ней и как узнать, испытывает ли мисс Шарп к нему те чувства, на которые он так надеется!

Мне опротивела жизнь. Война похитила у нее всю радость, которую мог найти в ней молодой человек.

Гляжу себе в лицо, прежде, чем снова одеть на левый глаз черную повязку, и сознаю, что с моим кривым плечом и отнятой ниже колена правой ногой ни одна женщина в этом мире не сможет больше испытать какое-либо чувство ко мне.

Да будет так – я должен быть философом.

Слава Богу, у меня нет близких родственников, слава Богу, я все еще очень богат, слава Богу, я могу покупать любовь, когда она нужна мне, – что, в настоящих обстоятельствах, случается не слишком часто.

Почему люди ведут дневники? Потому, что в человеческом характере масса эгоизма. Ни для кого нет ничего более интересного, чем он сам, а дневник не может зевнуть вам в лицо, вне зависимости от того, как бы длительно ни было выражение ваших чувств.

Чистая белая страница – это вещь полная симпатии, поджидающая, чтобы запечатлеть чужие впечатления.

Вчера вечером здесь у меня ужинала Сюзетта. После ее ухода, я почувствовал себя скотиной. Она понравилась мне в среду, а после великолепного завтрака и двух рюмок бенедиктина я смог убедить себя, что ее нежность и страсть являются неподдельными, а не результатом нескольких тысяч франков. А затем, когда она ушла, я увидел в зеркале свое лицо без повязки над пустой глазной впадиной – и мною овладела глубокая подавленность.

Может быть, я такое никудышное создание потому, что я такая смесь? Бабушка американка, мать француженка и отец англичанин. Париж – Итон – Канны. Постоянные путешествия. Несколько лет наслаждения жизнью в качестве богатого сироты. Война… сражения… даже не снившийся ранее подъем духа… бессознательность… страдания… а затем?… затем, наконец, снова Париж – для специального курса лечения.

Зачем я записываю это? Чтобы потомки могли проследить нить моего существования? К чему?

Из какого-то архитектурного чувства, которое требует начала, и даже в дневнике, предназначенном только для моих глаз, начало это должно базироваться на прочном фундаменте.

Сегодня к чаю ко мне придут три очаровательных создания. От Мориса они слышали о моем одиночестве и дикости. Они горят желанием выразить мне свое сочувствие и выпить очень сладкого чая с шоколадным тортом.

В дни моей юности я задумывался над тем, из чего состоит ум женщины – в тех случаях, когда у нее есть ум. Умнейшие из них, в большинстве случаев, лишены чувства логики и редко отдают себе отчет в относительной ценности вещей, но, по той или другой причине, они являются очарованием жизни.

Когда я увижу этих трех, я проанализирую их. Разводка – военная вдова, потерявшая мужа уже два года назад – третья – с мужем на фронте.

Все, как уверял меня Морис, готовы на все и в вышей степени привлекательны. Это принесет мне очень много пользы, уверял он. Посмотрим.

Они пришли с Морисом и Ольвудом Честером из американского Красного Креста. При виде комнаты, они защебетали, испуская, в восхищении легкие, резкие восклицания, мешая английскую речь с французской.

– Что за чудесный уголок! Что за мебель! Английская?… ну да, конечно, английская, семнадцатого века, ведь это сразу видно! Что за серебро… и как вычищено! И все такое шикарное! А отшельник такой обольстительный с его угрюмым видом. Hein![2] 2
Hein! – Да! (франц.; в конце предложения усиливает высказывание)

– О, да, война длится слишком долго. В первый год жертвовали своим временем, но теперь, право, все устали и, конечно, после весны должен будет быть заключен мир – и каждый должен как-то жить. – Так болтали они.

Они непрерывно курили и пожирали шоколадный торт, а затем принялись за ликеры.

Они были так хорошо одеты и гибки, в эластичных корсетах или совсем без них. Они были хорошо раскрашены. Щеки нового, абрикосового тона и яркие, густо-красные губы. Окончив еду, они снова привели себя в порядок, вытащив золотые зеркальца, губную помаду и пудру, причем, разводка, даже подмазывая губы, продолжала свои старания соблазнить меня, сладострастно полузакрывая глаза.

Они говорили о театре, последних остротах, о своих «милых приятельницах», последних связях, последних страстях. Они говорит о Габриэли – ее муж был убит на прошлой неделе. Так глупо, с его стороны, в то время, как один из «друзей» Алисы из министерства мог легко устроить его на тыловой службе. Всегда нужно помогать своим друзьям, а Алиса обожала Габриэль. Но он оставил ее хорошо обеспеченной. Габриэль пойдет траур, делать нечего – война остается войной. Что же вы хотите?

– В конце концов, будет ли хорошо, если этой весной заключат мир? Приятно будет иметь возможность открыто танцевать, пить, но что касается остального?… Могут возникнуть затруднения и осложнения. Во время войны было очень хорошо… право очень хорошо! Не правда ли, милочка? Не правда ли?

Как мне говорил Морис, любовник вдовы женат, и мог все время держать свою жену на безопасном расстоянии в их имении в Ландах, но, если заключат мир, он снова должен будет вернуться в семью и жена сможет устроить ему много неприятностей из-за его связи.

Три любовника разводки будут в Париже, в одно и то же время. К замужней окончательно вернется муж. – О да, конечно, у мира тоже есть свои невыгодные стороны. Война вознаграждала за многое. О, и как еще…

Когда они, наконец, ушли, обещая вернуться очень скоро, на этот раз, чтобы пообедать и осмотреть всю «изысканную квартиру», Буртон вошел в комнату, чтобы прибрать после чая. Его лицо было маской, когда он сметал табачный пепел, попавший на старинный английский лакированный стол, на котором стояла большая лампа. Затем он вынес серебряные, наполненные окурками, пепельницы, принес их обратно уже вычищенными и, сделав это, слегка кашлянул.

– Открыть мне окно, сэр Николай?

– Сегодня чертовски холодный вечер.

Он подбросил в огонь лишнее полено и широко распахнул окно.

– Теперь вы пообедаете с большим удовольствием, сэр, – сказал он, оставив меня трястись от холода.

Хотел бы я быть музыкантом, я мог бы тогда играть для себя. У меня все еще есть две руки, хотя, может быть, левое плечо слишком чувствительно для того, чтобы играть часто. Мой единственный глаз болит, если я читаю слишком долго, а культяпка еще слишком нежна для того, чтобы можно было одеть искусственную ногу, костыль же я не могу употреблять больше чем следует из-за моего плеча. Таким образом, о ходьбе не может быть и речи. Может быть, эти то пустяки и являются причиной моего недовольства жизнью.

Я полагаю, что женщины, подобные сегодняшним посетительницам, исполняют какое-то назначение в общей жизненной схеме. С ними можно пообедать в изысканнейшем ресторане, не боясь встретиться со своими родственниками. Они несколько дороже, чем другие. Жемчужные ожерелья… соболя… бензин для их автомобилей – вот их цена. Они также так декоративны, и перед войной были великолепными партнершами в танго. Эти три принадлежат к лучшим семьям и за ними стоят родственники, благодаря чему от них не совсем отвернулось общество. Морис говорит, что они самые милые женщины в Париже и узнают от своих генералов самые последние новости. Их можно встретить везде, и Корали – та, которая замужем, – иногда одевает к послеобеденному чаю форму сестры милосердия, когда она вспоминает на десять минут заехать в госпиталь и подержать за руку какого-нибудь беднягу.

Да, я думаю, что и они нужны для чего-то, как бы то ни было, теперь существует бесчисленное количество подобных им.

Завтра Морис привезет для моего развлечения другой образчик – на этот раз американку, находящуюся здесь для «военной работы». Морис говорит, что она одна из умнейших, когда-либо встречавшихся ему, авантюристок, а так как, по его уверениям, я все еще неотразим (не богат ли я так отвратительно), я должен буду соблюдать осторожность.

Буртону шестьдесят лет и с ним связаны мои самые ранние воспоминания. Буртон знает свет.

Американская авантюристка привела меня в восторг, так она была занозиста. Ее глаза хитры и порочны, тело округло и упруго, она не чрезмерно раскрашена и платье кончается на добрых шесть дюймов ниже колен.

В ее добычу входят два английских пэра и всякий случайно попадающийся ей видный американец, который может облегчить ей жизнь. Она, также, играет роль «дамы из общества», «добродетельной женщины» и «пылкой работницы на нужды войны».

Все эти паразиты – продукты войны, хотя, может быть, они всегда существовали и война была только блестящим, предоставившимся им, случаем. Морис говорит, что в Америке существует новое выражение – «работать на войну» – что значит – отправляться в Париж и чудесно проводить время.

Их нахальство вызывает удивление. Если послушать одну из них, можно подумать, что она руководила всей политикой союзников и распоряжалась любым генералом.

Разве мужчины дураки? Да, глупцы – они не видят коварства женщин. Может быть, я тоже не мог заметить его, когда был еще человеческим самцом, которого они могли любить!

Любить? Не сказал ли я – любить?

Существует ли такая вещь? Или это только минутное половое возбуждение? Во всяком случае, этим исчерпываются все познания этих созданий.

Думают ли они вообще когда-либо? Я хочу сказать – о чем-нибудь ином, кроме планов, составляемых ими для будущей авантюры или извлечения какой-либо новой выгоды.

Не могу понять, как может мужчина жениться на одной из них, доверить свое имя и честь такой ненадежной охране. Думаю, что, в свое время, я должен был бы быть такой же легкой добычей, как другие. Но не теперь. Боюсь, что теперь у меня слишком много времени для размышлений. Во всех словах и поступках других людей я нахожу скрытые мотивы.

Сегодня со мной завтракала другая американка, блестящая девушка, богатая наследница, барышня того легкомысленного веселого типа, с которым я так часто танцевал до войны. Совершенно естественно она рассказала мне, что дала отполировать для ручки своего зонтика берцовую кость германского военнопленного. Она присутствовала при ампутации, после которой он умер. Это будет «действительно интересная памятка», уверяла она меня.

Нет ничего удивительного в том, что все лучшие люди «отправляются на запад», иначе говоря умирают. Вернутся ли они в виде душ новой расы, когда все эти прогнившие существа будут уничтожены временем? Молю Бога, чтобы это было так…

Француженкам доставляют удовольствие их траурные вуали, ботинки с высокими каблуками и короткие черные юбки. Даже кузен является достаточно близким родственником для траурных одежд. Может ли кто-либо из нас теперь переживать траур? Думаю, что нет.

Морис бывает полезен. Стань я снова мужчиною, я презирал бы Мориса. Он такое добродушное существо, такой преданный спутник богачей и так им верен. Не выполняет ли он мою малейшую причуду и не доставляет ли все то, чего я желаю в данную минуту?

Насколько было бы лучше, если бы я был убит на месте! Во мне вызывают отвращение я сам и весь мир.

Когда-то, до войны, меня приводило в восхищение устройство этой квартиры. В центре Парижа, сделать ее совершенно английской. Всякий лондонский антикварий эксплуатировал меня к своему собственному душевному удовольствию. Я переплачивал за все, но каждая вещь – это драгоценность. Я не вполне уверен, что я намеревался сделать с квартирой, окончательно отделав ее, – занимать ее во время пребывания в Париже? – сдавать знакомым? – не помню точно. Теперь она кажется гробницей, в которой я могу укрыть свое искалеченное тело в ожидании конца.

Нина предложила однажды провести здесь со мною некоторое время – никто не должен был знать… Нина?… Приехала ли бы она теперь? Как они смеют так шуметь у дверей. Что там такое?… Нина.

Это была действительно Нина.

– Бедный милый Николай, – сказала она. – Добрейший рок послал меня сюда. Я устроила себе паспорт – действительно серьезная военная работа – и вот я здесь на две недели, даже в военное время, – нужно же иметь пару платьев.

Я мог заметить, что мой вид был для нее большим ударом – моя привлекательность для нее исчезла. Я был только «бедным милым Николаем» и ее манеры стали материнскими. Нина, настроенная матерински. Когда-то она пришла бы в ярость при одной мысли об этом. Нине тридцать девать лет, ее мальчик только что поступил в авиационный отряд, – она рада, что война скоро кончится.

Она любит своего мальчика.

Она рассказала мне новости нашего старого мира праздной бесполезности, превратившегося теперь в мир серьезной работы.

– Почему ты сразу же, с момента ухода на войну так бесповоротно отрезал себя от всего и всех? Очень глупо с твоей стороны.

– Когда я был мужчиной и мог воевать, мне нравилось сражаться – и я не желал больше видеть никого из вас. Вы все казались мне такими бездельниками, а потому я проводил свои отпуска в деревне или здесь. Теперь вы кажетесь замечательными созданиями, а бездельником я сам. Я никуда не гожусь…

Нина приблизилась ко мне и коснулась моей руки.

– Бедный милый Николай, – снова сказала она.

Мне было страшно больно заметить, что прикосновение ко мне не вызывало у ней больше дрожи. Никогда больше ни одна женщина не почувствует трепета в моем присутствии.

Читайте также:  Под глазами морщины помогло убрать

Нина знает все относительно платьев. Из всех, когда-либо встречавшихся мне, англичанок, она одета лучше всех. Я слышал также, что она очень хорошо работала на нужды войны, она заслуживает своих двух недель в Париже.

– Что ты будешь делать, Нина? – спросил я ее.

Она будет посещать театры каждый вечер и обедать с массой прелестных «краснокрестников»[3] 3
Краснокрестник – работник Красного Креста

[Закрыть] , работающих здесь, с которыми она не виделась долгое время.

– Я собираюсь проводить время только легкомысленно, Николай. Я устала от работы.

Ничто не может превзойти ее доброту – материнскую доброту.

Я старался заинтересоваться всем, о чем она говорила – только это казалось таким далеким. Как будто я разговаривал во сне.

Вернувшись, она конечно запряжется в свою работу, но как и все остальные, она устала от войны.

– А когда будет заключен мир, что возможно случится очень скоро, что тогда?

– Думаю, что я снова выйду замуж.

Я подскочил. Я никогда не размышлял над возможностью замужества Нины – она всегда находилась на вдовьем положении, жила в своем милом маленьком домике на Куин Стрит и обладала чудеснейшей кухаркой.

– Хочу пользоваться обществом и привязанностью одного мужчины.

– Да… один или двое… Говорят, что теперь недостаток мужчин. Еще никогда в жизни я не была знакома со столькими мужчинами, как теперь.

Напившись чаю, она сказала:

– Ты совершенно выбился из колеи, Николай. Твой голос резок, замечания полны горечи, должно быть, ты ужасно несчастен, бедный мальчик.

Я сказал ей, что так оно и есть – не было смысла лгать.

– Все кончено, – сказал я и она наклонилась и поцеловала меня, прощаясь, – материнский поцелуй.

А теперь я одни. Что мне делать весь этот вечер? Или во все другие вечера? Пошлю за Сюзеттой, чтобы она пообедала со мной.

Сюзетта (Renée Adorée) и сэр Николай Тормонд (Lew Cody). Сцена из фильма Man and Maid» , 1925, Metro-Goldwyn-Mayer

Сюзетта была занимательна. Я сразу сказал ей, что не нуждаюсь в выражении ее чувств.

– На этот вечер можешь отдохнуть от нежностей, Сюзетта.

– Мерси, – а затем она вытянулась, вскинула маленькие ножки в тупоносых маленьких туфельках на четырехдюймовых каблуках и закурила сигаретку.

– Жизнь тяжела, мой друг, – сказала она мне. – А теперь, когда здесь англичане, так трудно не влюбиться.

На минуту я подумал, что она вздумала уверять меня в том, что я возбудил ее любовь. Я вспыхнул – но нет – она приняла всерьез мои слова, когда я сказал ей, что не нуждаюсь сегодня в нежности.

Меня снова охватило неприятное чувство.

– Они славные парни, чисты, они, также, храбрые мужчины и способны на переживания. Да, трудно остаться нечувствительной. – Она вздохнула.

– Что ты делаешь, когда влюбляешься, Сюзетта?

– Мой друг, я немедленно отправляюсь на две недели к морю, в нашей профессии влюбиться – значит погибнуть. Там я брожу… брожу и освобождаюсь от влюбленности… Никогда нельзя поддаваться чувству, ценой чего бы то ни было.

– Но у тебя доброе сердце, Сюзетта – ты сочувствуешь мне.

– Ого, – и она показала свои маленькие белые острые зубки. – Тебе? Ты очень богат, голубчик. Женщины всегда будут сочувствовать тебе!

Это ранило, как нож, настолько это было верно.

– Когда-то я был очень красивым англичанином, – сказал я.

– Может быть, – ты все еще хорош, когда сидишь и виден твой правый профиль, ты очень шикарен, а затем богат… богат.

– Ты не можешь забыть, что я богат, Сюзетта?

– Если бы я забыла, я могла бы полюбить тебя. Никогда!

– А помогает ли море предупредить приступ?

– Отсутствие… и я уезжаю в бедное местечко, которое было мне знакомо в дни юности. Я стираю и стряпаю, и заставляю себя вспомнить, чем была «тяжелая жизнь», чем она станет снова, если полюбишь. Ба! Это достигает цели. Я возвращаюсь выздоровевшая и готовая нравиться только такому, как ты, богатому-богатому!

Она снова рассмеялась своим веселым журчащим смехом.

Мы провели приятный вечер. Она рассказала мне историю своей жизни, или часть ее. Они все одинаковы с незапамятных времен.

Когда все во мне болит, найду ли я тоже разрешение вопроса, поехав к морю?

На этой неделе я перенес пытку. Новый массажист каждые дни выламывает мне плечо – оно постепенно станет прямым, говорит он. Они также примеряли искусственную ногу, так что эти две вещи подвигаются, но моя глазная впадина недостаточно еще здорова, чтобы можно было сделать что-нибудь для левого глаза. В этом отношении их ожидания не оправдались. Пройдут еще месяцы, пока последуют какие-либо действительные улучшения.

Существуют сотни людей, искалеченных сильнее, чем я, испытывающих большие страдания, более отвратительных с виду. Находят ли они утешение в возможности быть откровенным с дневником? Или они достаточно сильны, чтобы держать правду запертой в своем сердце? Когда-то я любил читать, но теперь все книги наводят на меня скуку. Я не могу ничем заинтересоваться и больше всего презираю себя самого. Моя душа полна гнева.

Нина снова пришла, на этот раз, к завтраку. Был сквернейший день и дождь лил, как из ведра. Она рассказала мне о своих сердечных делах, как сестра. – Нина – сестра!

Она не может решить, взять ли ей Джима Брюс или Рочестера Морланд. Они служат в одном полку. Джим на год моложе нее.

– Право, Николай. Рочестер больше подходит ко мне, – говорила она, – но есть моменты, когда я не уверена – не будет ли он постоянно наводить на меня скуку, а потом, у него слишком много характера, чтобы я могла подавить его. Джим очаровывает меня, но я держу его только потому, что он не уверен во мне. Если я выйду за него, он получит эту уверенность, – и тогда мне придется следить за своей внешностью и помнить, что я должна все время вести игру, а это не принесет отдыха – прежде всего, я ходу иметь отдых и безопасность.

– Ты не любишь ни одного из них по настоящему, Нина?

– Люблю. – Она пригладила оборку своего шелкового вязаного платья рукой, огрубевшей, благодаря войне, рукой, каждую голубую жилку которой я любил целовать когда-то. – Я часто думаю о том, что такое, на самом деле, любовь. До войны я думала, что люблю тебя, но, конечно, этого не могло быть потому, что теперь я ничего не чувствую, а если бы я действительно любила тебя, я думаю, что это не составило бы никакой разницы.

Сообразив, что она сказала, она встала и подошла поближе ко мне.

– Это было жестоко с моей стороны… я не хотела… я очень люблю тебя, как сестра… всегда буду любить.

– Как сестра, Нина! Ладно, вернемся обратно к любви, быть может, война убила ее, а быть может, она, наоборот, развила все. Быть может, она позволила такой тонко чувствующей очаровательной женщине, как ты, любить двух мужчин сразу.

– Видишь ли, мы стали такими сложными, – она пустила в мою сторону несколько колечек дыма. – Один мужчина не отвечает всякому настроению. Рочестер не может понять некоторые вещи, которые понимает Джим, и так далее. Я не пылаю страстью ни к одному, ни к другому, но… это спокойствие и уверенность, как я уже сказала. Николай, я так устала работать и возвращаться домой на Куин Стрит в одиночестве.

– Нет. Рочестер завтра приезжает на один день с фронта, и буду обедать с ним вдвоем у Ларю и буду все время присматриваться к нему. Я присматривалась к Джиму, когда он был последний раз в Лондоне, недели две тому назад.

– Ты скажешь мне, когда решишься, Нина. Видишь ли, я стал братом и интересуюсь психологическим аспектом вещей.

– Конечно, скажу, – и, понизив свой, несколько печальный, голос, она продолжала:

– Я думаю, что наши настоящие чувства выдохлись. Наши души – если они у нас есть – притупились, благодаря страданиям войны. Остались восприимчивыми только наши чувства. Когда Джим глядит на меня своими притягательными голубыми глазами, когда я вижу его ордена, его чудесные белые зубы и то, как хорошо причесаны его волосы и безукоризненно сидит на нем его форма, у меня по всему телу пробегает восхитительная дрожь. Я не слишком то прислушиваюсь в тому, что он говорит – он говорит очень много о любви – и мне кажется, что он будет нравиться мне все время… Затем, когда он уходит, я думаю о других вещах и чувствую, что он не поймет ни слова о них и, так как его уже нет здесь, не чувствую больше восхитительной дрожи, а поэтому почти решаюсь выйти за Рочестера. В этом не так много риска, так как, выйдя зажух за человека, можно привязаться к нему гораздо сильнее. Джим на год моложе меня. Возможно, что это, через несколько лет, будет причиной напряжения, в особенности, если я полюблю.

– Пожалуй, тебе лучше взять более богатого, – посоветовал я ей. – Деньги поддерживают человека, это привлекательное качество, которого не изменяет и не умаляет даже действия войны, – я слышал, что в моем голосе звучала горечь.

– Ты совершенно прав, – сказала Нина, не замечая ее, – но я не хочу денег, у меня достаточно для всех возможных нужд, а у моего мальчика есть собственные. Я хочу иметь доброго и нежного спутника жизни.

– Ты хочешь иметь повелителя и раба.

– Нина, когда ты любила меня, чего ты хотела?

– Только тебя, Николай… только тебя.

– Ну вот я и здесь, но отсутствующие глаз и нога и кривое плечо меняют меня, таким образом, оказывается, правда, что даже душевные эмоции зависят от материальных вещей.

Нина задумалась на минуту.

– Может быть, зависят и не душевные эмоции – если только у нас есть души, – но, во всяком случае, то, что мы знаем теперь о любви. Думаю, что есть люди, способные любить духовно, но я не принадлежу к ним.

Она выпила кофе с ликером и была грациозна, спокойна и изыскана. У Джима или Рочестера будет очень милая жена…

Когда она ушла, Бутон кашлянул.

– Миссис Эрдилоун очень симпатичная дама, сэр Николай.

– Хорошо было бы, если бы какая-нибудь дама присматривала бы за вами, сэр.

– Пошли к черту! Телефонируйте мсье Морису, я не хочу женщин, – мы можем играть в пикет!

Вот как закончился мой день.

Морис и пикет, затем вдова и разводка за обедом, а теперь снова один. Тошнотворная бесцельность всего этого.

Нина пришла к чаю, она чувствует, что я являюсь большим утешением для нее в этот момент ее жизни, преисполненный такой нерешительности. Оказывается, что Джим также появился в Ритце, где все еще находится Рочестер, и его физическое очарование снова разрушило все ее расчеты.

– Я правда очень беспокоюсь, Николай, – сказала она, – и ты, будучи милым другом нашей семьи, – (теперь я являюсь уже другом семьи), – должен иметь возможность помочь.

– Какого чорта ты хочешь, чтобы я сделал, Нина? Вышвырнуть мне их обоих и сделать тебе предложение самому?

– Мой дорогой Николай! – Казалось что я предложил ей выйти замуж за Рождественского Деда! – Как ты смешон!

Когда-то это было венцом ее желаний. Нина на восемь лет старше меня, и я помню ночь на реке в июле 1914 года, когда она уверяла – совсем не в шутливом тоне, – что было бы хорошо повенчаться.

– Я думаю, дорогая, что тебе, все таки, лучше взять Джима. Ты явно влюбляешься в него, а мне ты доказала, что главное значение имеет физическое очарование. Если же ты боишься, тебе лучше поступить подобно другой моей маленькой приятельнице – уехать недели на две к морю, что она и делает, когда увлечена.

– В эту погоду море должно быть ужасно. В отчаянии я пошлю за обоими.

Она рассмеялась, а затем выказала интерес к меблировке моей квартиры. Она осмотрела ее, Буртон указывал ей на все стоящее внимания (сегодня костыль причиняет такую боль моему плечу, что я не хочу двигаться из кресла). Я мог расслышать замечания Буртона, но они достигали невнимательного слуха. Если бы ты знал, мой бедный Буртон, что Нина не создана для роли сиделки.

Когда она вернулась в мою комнату, чай был подан, и разлив его, она заметила:

– Мы стали так ужасно эгоистичны, не правда ли, Николай, но уже не такие лицемеры, как перед войной. Имевшие связи, все еще продолжают их, но теперь уже не относятся с презрением к другим за это же самое, как делали раньше. Царят большая терпимость, единственное, чего мы не должны делать, это – вести себя открыто, так, чтобы наши друзья мужчины не могли бы защитить нас. Вы не должны «забрасывать чепчик за мельницу»[4] 4
«Забрасывать чепчик за мельницу» – разг., устар. Полностью забросить светские приличия, пренебречь общественным мнением во имя личных увлечений. Калька с франц. jeter son bonnet par-dessus les moulins. БМС 1998, 620.

[Закрыть] , а в остальном вы можете поступать, как вам угодно…

– Ты не думала о том, чтобы взять Джима или Рочестера в любовники, чтобы удостовериться которого ты предпочитаешь.

У Нины был невыразимо возмущенный вид.

– Что за ужасная идея, Николай. Запомни, что об обоих я думаю серьезно, а не только для того, чтобы провести время.

– Разве любовники существуют для этого, Нина? Я думал…

– Что бы ты ни думал, нечего оскорблять меня.

Зловеще омрачившееся лицо Нины прояснилось.

– Что ты будешь делать, если, выйдя замуж за Рочестера, найдешь, что тебе скучно? Пошлешь ты снова за Джимом?

– Конечно, нет, это будет катастрофой. Я не нырну, пока не почувствую окончательной уверенности, что воды достаточно и, в то же время, не слишком глубоко, а если я сделаю ошибку, ну что же, придется остаться при ней.

– Клянусь Юпитером, что за философ, – и я засмеялся. Она налила вторую чашку чаю и посмотрела на меня в упор, как бы изучая мое новое состояние.

– Ты не чуточки не хуже, чем Том Грин, Николай, а у него нет твоих денег. Он все такой же милый и все любят его, несмотря на то, что он безнадежный калека и даже не будет выглядеть прилично, как ты сможешь через год или два. Нет никакого смысла в сентиментальном отношении к героям войны, которое должно заглаживать их дурное настроение и цинизм. Мы все находимся в одной и той же лодке, мужчины или женщины, все равно, мы подвергаемся опасности быть убитыми бомбами и портим свою внешность грубой работой. Бога ради, не будь таким язвительным.

Я искренно расхохотался – все это было так верно.

Теперь Морис каждый день приводит знакомых, чтобы играть в бридж. Нина уехала обратно в Англию, решившись выйти за Джима.

Это вышло таким образом: она забежала сказать мне об этом в последний вечер перед отъездом в Гавр. Она запыхалась, взбежав по лестнице, так как с лифтом что-то случилось.

– В среду вечером Рочестер дал обед в мою честь. На нем присутствовали все симпатичнейшие люди в Париже. – Несколько этих славных французов, которые были все время так милы к вам, несколько человек из Военного Совета, Ривены и так далее и, знаешь ли, Николай, я услышала как Рочестер рассказывает мадам де Клерте ту же самую историю о его остроте по поводу разорвавшегося у Аврикура снаряда, которую, в моем присутствии, он рассказывал уже адмиралу Шорт и Дэзи Ривен. Благодаря этому, я решилась. В этой скромной истории была доза самовосхваления и, человек, рассказывающий ее три раза, не для меня. Через десять лет я превратилась бы во внимательно выслушивающую жертву – это выше моих сил. Таким образом, я распрощалась с ним в коридоре, прежде чем уйти в свою комнату, и позвонила по телефону Джиму, комната которого выходит на сторону Камбон, а он зашел сегодня утром.

– Немного, но мужчина в его годы (ему уже сорок два), который может рассказывать историю о себе самом три раза подряд, скоро утешится, так что я не огорчаюсь.

– Он был в восторге. Он сказал, что знал, что это кончится таким образом – дайте сорокадвухлетнему мужчине достаточный кусок веревки и он наверняка повесится сам – сказал он, и, о, Николай! Джим – душка! Он становится совсем властным. Я обожаю его!

– Чувства убеждают, Нина! Женщины любят только превосходящих их физически.

Она сияла. Никогда она не казалась столь желанной.

– Мне наплевать, Николай! Я знаю, что если это чувства – то они лучшая вещь на земле, а женщина в мои годы не может иметь все. Я обожаю Джима! Мы повенчаемся как только он снова сможет получить отпуск, и я «устрою», чтобы он стал «краснокрестником» – он повоевал достаточно.

– А если тем временем, его искалечат, как меня, что тогда, Нина? – Она побледнела.

– Не будь так отвратителен, Николай. Джим. о. я не могу вынести этого! – и будучи строгой протестанткой, она перекрестилась – чтобы не сглазить.

источник