Но остался влажный след в морщине старого утеса что это

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

Одно из самых точных произведений описывающих 44 год, несомненно, является повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая». И не случайно, ведь повесть автобиографическая, поэтому многие моменты в ней достоверны и реалистичны. Они взяты из воспоминаний самого писателя, которому повезло выжить в ту тяжелую пору. «Будущий литератор появился на свет в подмосковных Люберцах, в рабочей семье. Во время войны он остался сиротой – мать умерла от туберкулеза, а отец погиб на фронте. Мальчик воспитывался в детском доме, однако в 14 лет сбежал из него, после чего учился в ремесленном училище и работал в Серноводске на консервном заводе»(3)

Главные герои повести два брата близнеца Сашка и Колька, которых еще называют Кузьменыши. Они живут в приюте, и единственной мечтой каждого дня является лишь одно – еда. «У меня война оставила невероятное чувство бесконечности ее и голода», — признавался впоследствии Приставкин, выделяя голод из бесчисленных бед своего детдомовского и беспризорного детства»(1). Глазами героев мы видим жизнь и быт людей эпохи, охваченной войной. Сироты, никому не нужные, кроме самих себя, стараются выжить в мире, прибегая к воровству. Они дополняют друг друга, один смышленый, другой бойкий и быстрый. Детям всего одиннадцать, но кажется, что они прожили очень долгую жизнь, и при этом смогли сохранить в себе много человеческого.

Их более мирная жизнь прерывается путешествием на Кавказ. По пути происходит знаменательная встреча, которая является одним из ключевых моментов повести.

«И забылась, стерлась странная такая встреча на станции Кубань с эшелоном, из которого к нам тянули руки наши сверстники: «хи! хи!» Наши поезда постояли бок о бок, как два брата-близнеца, не узнавшие друг друга, и разошлись навсегда, и вовсе ничего не значило, что ехали они — одни на север, другие — на юг. Мы были связаны одной судьбой».

Встреча эта отражает самое тяжелое событие Кавказа — депортацию. И хотя юный Костя еще даже не представляет масштаб этой встречи, он внутренне понимает, что она каким-то образом отпечатается в его жизни.

На Кавказе сироты надеялись обрести новую жизнь. Однако братья сталкиваются с результатом произвола власти, когда чеченцев и ингушей депортировали с родных земель и решили заселить эти земли колонистами. Да только не учли одного – тех, кто смог избежать депортации и остался воевать за свою Родину.

Конфликт, происходящий между горным народом и поселенцами, длится до конца повести, он как снежный ком становится все больше и опаснее по мере скатывания вниз. У каждого была своя правда, для одних чеченцы предатели, которых нужно уничтожить или выселить, для других русские — захватчики, которые пришли и стали убивать. Рассматривать ситуацию можно с разных сторон, примирять образы одних, прислушиваться к мнениям других, и делать выводы. Очень важны диалоги в произведении, которые раскрывают сущность каждого персонажа. Тут нет одиночных героев, все они в той или иной мере показывают тысячи и миллионы таких же.

Война измотала всех, иссушила, растоптала. В конце концов, против власти сложно было идти, она давила или даже скорее душила тех, кто был с ней не согласен. Если главным врагом извне были фашисты, которые стремились поработить другие страны, завладеть землями, убить или изгнать народы, то в противовес им выступили люди из советского союза, которые стремились защитить свой дом и близких, хотели отстоять свою родину, не быть изгнанными из своих земель. А не этого ли хотели Кавказцы? Они тоже защищали свой дом, но стали жертвой того, против чего боролся Союз и люди в нем. Ситуация одна, только масштабы разные. Столкновение двух сил, ожесточенное и яростное, охватывает людей, никто не хочет уступить, а лишь продолжает круг убийств. Ненависть взрослых как не странно не трогает детей, именно они проявляют доброту и чистоту в своих помыслах и действиях. Брат — это лейтмотив всего произведения. И неважно одной крови или нет, это можно исправить, порезав руки и смешав кровь. Суть то не в сражении, а в людях. Мы равны, мы можем жить вместе, в мире, и называть друг друга братьями. Именно дети постигают эту самую главную истину, которую взрослые никак не могут разглядеть.

«Вот, — сказал, — небось ,сам слышал, как солдаты, наши славные боевые бойцы, говорили. Едут чеченов убивать. И того, кто тебя распял, тоже убьют. А вот, если бы он мне попался, я, знаешь, Сашка, не стал бы его губить. Я только в глаза посмотрел бы: зверь он или человек? Есть ли в нем живого чего? А если бы я живое увидел, то спросил бы его, зачем он разбойничает? Зачем всех кругом убивает? Разве мы ему чего сделали? Я бы сказал: «Слушай, чечен, ослеп ты, что ли? Разве ты не видишь, что мы с Сашкой против тебя не воюем! Нас привезли сюда жить, так мы и живем, а потом мы бы уехали все равно. А теперь, видишь, как выходит. Ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют. А ты солдат станешь убивать, и все: и они, и ты — погибнете. А разве не лучше было то, чтобы ты жил, и они жили, и мы с Сашкой тоже чтоб жили? Разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал, а все люди были живые, вон как мы, собранные в колонии, рядышком живем?»

Очень четко прослеживается эта линия в произведении Приставкина. Потери несут обе стороны, и война затрагивает и братьев. Сашку убивают, и Колька остается совсем один. Хотя не совсем один, теперь он сразу за двоих. Саша живет в нем, с теми же мечтами и желаниями. Не зря они то и дело менялись местами, путали других, выдавая себя за другого. В конечном счете, Колька и Сашка стали одним целым. И все же близнец не может выжить сам, без брата и по случайности он находит себе брата в лице мальчика чеченца Алхузура, который, так же как и Кузьменыши, является лишь жертвой войны взрослых.

Страшно для автора даже не то, что прошло, а то, что может быть дальше. Ведь те, кто нес в себе ненависть к другим, передает ее следующему поколению. Мысли, дурные идеалы, злобу, их семена прорастают в невинных и искажают их суть. Ведь не зря был описан в повести сбор генералов в бане. Их виденье мира и мысли. И все же надежда, что не все подобны им, остается. Как и то, что дети одни из первых, кто не делит народы на плохие и хорошие, разве только людей. Книга это реализм, болезненное воспоминание, которое жжет не столько автора, сколько читателя.

«Он мой родной брат, — повторил Колька.
— Так уж родной? — насмешливо повторил военный.
— Да.
— Как же его зовут?
— Сашка.
— Это он — Сашка? Да ты посмотри! — И военный сверху двумя пальцами взял Алхузура за виски и силой повернул лицом к Кольке. — Он же черный! А ты светлый! Какие же вы братья?
— Настоящие, — сказал Колька».

Настоящие. А нужно ли еще что-то говорить? Все сказано итак. «В детстве мы не знали, кто из нас какой национальности. Для нас это не имело никакого значения. Мы объединялись, но совсем не по принципу общей национальности. Просто единение было для нас средством самозащиты от жестокого мира взрослых, где царствовал сталинизм».

Одним из самых сложных видов работ при создании фильма является экранизация литературного произведения. В первую очередь его нужно адаптировать под кино, сделать из рассказа, романа или повести киносценарий. После крайне важно проследить авторский замысел и характеры героев, в художественном произведении они прописаны очень тщательно и досконально. Общим между кино и литературным произведением является факт того, что оба искусства способны рассказывать свою историю, по средствам различных приемов. Если в литературе это слова, которые, в конечном счете, вытекают в художественный образ в голове читателя, то кино апперирует визуальными образами, диалогами и музыкой.

Повесть экранизировали в 1989году. « Из десятка режиссеров А. Приставкин выбрал ингуша Суламбека Мамилова, который мальчишкой пережил репрессии, помнит, как переселяли народы»(2).

Режиссер, заслуженный деятель Чечено-Ингушской АССР , Народный артист Республики Ингушетии Суламбек Мамилов отложил другой свой проект, чтобы экранизировать повесть Приставкина. Так как повесть сама по себе очень объемная и насыщенная, все моменты включить в фильм не получилось. Хотя ранее планировалось создать две серии фильма, возможно, что если бы эта задумка осуществилась, то фильм получился не таким скомканным и сокращенным. Что примечательно, каждый человек, читая книгу, представляет персонажей по-своему, рисует в воображении определенные образы, порой совсем далекие от образов самого автора. Поэтому многие фильмы, созданные на основе литературы, не были приняты фанатами книг. Несовпадение образов является одной из тех проблем, с которой сталкивается любой режиссер, взявшийся воплотить на экране книжную историю. И бывает так, что сами авторы оказываются недовольны подобным кинопроизведением. Сценаристом выступил сам Приставкин, адаптировав свое произведение к экранизации. Это было и к лучшему, ведь он как автор оригинального произведения понимал какие самые основные моменты нужно включить в фильм.

Что можно сказать о кинокартине, видно, что работа проделана большая, и конечно жаль, что зная первоисточник, не удалось сделать эпизоды более насыщенными. Актеры в фильме играют хорошо и достоверно, особенно братья, которые являются центром всего повествования. Их роль исполнили Андрей и Володя Башкировы. Кроме братьев Сашки и Кольки очень удачно подобран Алхузур. Он достоверно передает образ своего героя. Как известно, работать с детьми на площадке это нелегкий труд для режиссера, но в данном случае задача была выполнена успешно.

Как и книга, фильм показывает правду и только правду. Реализм присущ в каждом кадре. В нем раскрываются характеры людей, судьбы и мотивы каждого, кто, так или иначе, связан с главными героями. Как и повесть, фильм передает пространственно-временной мир. Психологическое время выявлено слабо, а вот художественное время очень точно передает прошлое, 44 год, в котором происходят основные действия. Хронология важных событий из повести соблюдена, с некоторыми небольшими поправками. Пространство события преобладает над экспрессивным пространством. Больше и лучше ощущается место действия: дорога, Кавказ, поселок, чем внутреннее противоречие героев. Единственный момент, где экспрессивное пространство выходит на первый план – это смерть Сашки и осознание это Колькой.

Эпоха передана в кадре достоверно и точно. Костюмы соответствуют жизненному укладу каждого героя, будь то сиротские вещи или вещи учителя.

Отдельно хочется отметить красоту гор, сейчас, на более современной технике она, наверное, бы еще сильнее блистала яркими красками, и все же природа невероятно прекрасна. Она изображена документально точно.

Монтаж междукадровый, последовательный, события равномерно следуют друг за другом, раскрывая одну сцену за другой, знакомя как с героями, так и их окружением. В основном преобладают общие и средние планы, крупных не так много, а детальных вообще нет. Цветовая гамма приглушена, однако здесь скорее дело в качестве пленки, а не задумки автора. В частности пропадают сцены, снятые ночью.

Звуковой образ фильма наполнен как шумами природы, людей, так и серьезными и вкрадчивыми диалогами. Музыкальное сопровождение спокойное, атмосферно передающее драматургию каждой отдельно взятой сцены.

В фильме, в отличие от книги есть сцены, которые зрительно воспринимаются намного ярче и глубже, в которых понимаешь трагедию одних, и безразличие других. Очень сильная сцена с разрушением могильных плит солдатами, а после чтением Алхузура имен на плитах. Вся его родословная, вся память на этих плитах. Это не просто камни. Это история. Если нет истории, нет и народа. Старинные башни полуразрушенные отражают культуру народа, который жил на этих землях до депортации.

Но если в книге история заканчивается более оптимистично, то в фильме концовка лишь усиливает тему депортации, тему трагичности и неизбежного рока. Когда Алхузура тоже депортируют, тем самым разлучая с Колей

Возвращение же чеченцев и ингушей в конце это крик самого режиссера, когда старики танцуют зикр, когда режут жертвенное животное. Уезжали они молодыми, одинокими, страдающими, вернулись стариками, обратно к своим корням.

«Ночевала тучка золотая» А. Приставкин, АСТ , Астрель, 2008г
Сборник «М.Ю. Лермонтов Стихотворения; Поэмы М, «Художественная литература», 1980, 223с – Поэтическая библиотека
Журнал Филолог, выпуск 2, Галина Ребель
(1) Его кормили, но кормили плохо. Статья в газете Частный корреспондент 17 октября 2011 года , автор Лев Симкин
(2) Литвинова В.И. Методические рекомендации по проведению урока внеклассного чтения по повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая»
6. (3) Вечерняя Москва. Ночевала тучка золотая: 15 знаменитых цитат из произведений Анатолия Приставкина Автор Илья Маршак, 16 октября 2013
Статья в журнале Искусство Кино. 2012г, Фильмы о Чечне не нужны государству. «Ночевала тучка золотая…», режиссер Суламбек Мамилов

источник

Предлагаем ознакомится со следующей информацией: «но остался влажный след в морщине размер стиха» и обсудить статью в комментариях.

В стихотворении М.Ю. Лермонтова “Утес” действия, свойства, переживания человека переносятся на двух “персонажей” произведения – “старый утес” и “тучку золотую”. В основе стихотворения – параллелизм между природой и человеческой жизнью, здесь пейзаж – иносказание, истинная тема – одиночество (его может испытывать только человек), мимолетность счастья,

В выражении этого психологического содержания важны и грамматические категории (утес и тучка – существительные мужского и женского рода), и использование слова “пустыня” (в романтической поэзии пустыня – символ одиночества; так, в лермонтовском стихотворении “Благодарность” лирический герой “благодарит” “за жар души, растраченный в пустыне…”), и в особенности контрастные ряды олицетворяющих метафор: тучка ночевала, умчалась, весело играя; утес одиноко стоит, задумался глубоко, плачет, в морщине старого утеса – влажный след.

Утром в путь она умчалось рано,

Но остался влажный след в морщине

Он стоит, задумался глубоко

И тихонько плачет он в пустыне.

В этой метафорической цепи влажный след прочитывается как слеза (перифраз), старый утес – как старый человек; его контекстуальный антоним – “золотая” (метафорический эпитет), вместе с “лазурью” – это яркие цвета тучки.

Из других видов иносказания метафора родственна сравнению, что неоднократно подчеркивалось уже античными теоретиками поэтического и ораторского искусства. Для Аристотеля “очевидно, что все удачно употребленные метафоры будут в то же время и сравнениями, а сравнения, метафорами, раз отсутствует слово сравнения ” 1 . Деметрий (I в. н.э.) считает сравнение, “по существу, развернутой метафорой” 2 , а Квинтилиан (I в. н.э.) называет метафору “сокращенным сравнением” (“О воспитании оратора”).

Действительно, многие метафоры как будто поддаются “переводу” их в сравнения. Например, фразу “…остался влажный след в морщине // Старого утеса” можно, в экспериментальных целях, развернуть следующим образом: “в углублении на поверхности утеса, как в морщине на лице, остался влажный след, похожий на слезу”. Но, конечно, такое “уточнение” смысла начисто уничтожает эстетическую выразительность аналогии. Метафора замечательна именно своим лаконизмом, недоговоренностью и тем самым – активизацией читательского восприятия.

В отличие от сравнения, где оба члена (то, что сравнивается, и то, с чем сравнивается) сохраняют свою самостоятельность (хотя ее степень в типах сравнения различна 3 ), метафора создает единый образ, как бы размывает границы между предметами или понятиями. Сущность метафоры хорошо передают слова Б.Л. Пастернака:

Пройду насквозь, пройду, как свет.

Пройду, как образ входит в образ

И как предмет сечет предмет.

Слитность впечатления достигается даже в двучленной метафоре (где названы оба члена сравнения, а иногда даже основание для сравнения): “жизни мышья беготня” (А.С. Пушкин. “Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы”); ” ситец неба такой голубой” (С.А. Есенин. “Баллада о двадцати шести”); ” флейта водосточных труб” (В.В. Маяковский. “А вы могли бы?”); “астраханская икра асфальта” (О.Э. Мандельштам. “Еще далеко мне до патриарха…”); “версты обвинительного акта” (Б.Л. Пастернак. “Лейтенант Шмидт”. Ч. 3); ” глазунья луны” (И.А. Бродский. “Тихотворение мое, мое немое…”). В таких метафорах есть почти все компоненты сравнения, недостающее подразумевается: жизнь подобна мышьей беготне, небо кажется голубым ситцем, водосточные трубы как флейта, асфальт будто астраханская икра, обвинительный акт словно версты , луна похожа на глазунью.

Но в поэзии содержателен выбор синтаксической структуры: генитивная метафора (названная так по существительному, стоящему в родительном падеже, лат. genetivus – родительный) воздействует на читателя иначе, чем сравнение, выражающее, казалось бы, ту же мысль. При трансформации двучленной генитивной метафоры в сравнение “исчезает именно метафоричность” .

В одночленной метафоре тот или иной член сравнения опущен, но приведено или хотя бы намечено основание для сравнения, аналогию помогает понять и ближайший контекст. В переносном значении могут выступать слова, относящиеся к разным частям речи. Метафоры-существительные: “перлы дождевые” (Ф.И. Тютчев. “Весенняя гроза”), “закат в крови” (А.А. Блок. “Река раскинулась. Течет, грустит лениво…”), ” песни ветровые” (Блок. “Россия”), ” глаза газет” (Маяковский. “Мама и убитый немцами вечер”). Глагольные метафоры: “солнце смотрит на поля” (Тютчев. “Неохотно и несмело…”), “низкий дом без меня ссутулится” (Есенин. “Да! Теперь решено. Без возврата…”), ” исколесишь сто лестниц” (Маяковский. “Прозаседавшиеся”). Метафорические эпитеты, выраженные прилагательными, наречиями, причастиями: “Как сладко в тишине у брега струй плесканье!” (В.А. Жуковский. “Вечер”), ” печальные поляны” (Пушкин. “Зимняя дорога”), “отдыхающее поле” (Тютчев. “Есть в осени первоначальной…”), ” каменное слово” (А.А. Ахматова. “И упало каменное слово…”).

Уже из этой подборки видно, что отдельная метафора “узнается” в словосочетании, состоящем из двух-трех слов: закат в крови, дом ссутулится , печальные поляны. Однако в художественной речи функции метафоры – познавательная, оценочная – раскрываются в более или менее широком контексте, в частности во взаимодействии метафор друг с другом. В словосочетании нередко соединены две метафоры и более, создающие один целостный образ, и они могут иметь разное грамматическое выражение: “пустынные глаза вагонов” (Блок. “На железной дороге”), “…И очи синие, бездонные // Цветут на дальнем берегу” (Блок. “Незнакомка”), “обнаженные груди берез” (Есенин. “Я по первому снегу бреду…”), “Пусть ветер, рябину занянчив, // Пугает ее перед сном” (Пастернак. “Иней”).

Как и в других тропах (метонимия, синекдоха), в поэтической метафоре переносное значение слова не вытесняет основного: ведь в совмещении значений и заключается действенность метафоры.

Если же слово в устойчивых сочетаниях с другими словами утрачивает свое исходное, основное значение, “забывает” о нем, оно перестает восприниматься как иносказание; переносное значение становится основным. Такими стертыми (сухими) метафорами изобилует наша повседневная речь: дождь идет, часы стоят, солнце село; ход доказательств, голос совести; вырасти в специалиста, собрать мысли и т.д.; они закрепляются как термины в научной речи: воздушная подушка, поток нейтронов, поток сознания, грудная клетка. Есть и так называемые вынужденные метафоры, выступающие в качестве основного названия (номинации) предмета; ножка стула, горлышко бутылки, гусеничный трактор. Все это языковые метафоры, т.е., в сущности, не метафоры.

Вы прочитали готовую разработку: Анализ стихотворения Лермонтова «Ночевала тучка золотая»

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

В стихотворении Лермонтова «Утес» представлены два образа, противопоставленных друг другу: старый утёс и тучка, также они сопоставимы по следующим критериям: молодость – старость, беззаботность – обреченность, радость-печаль. Если применимо к утесу использован эпитет «старый», то «имя «»тучки» говорит само за себя, уменьшительно-ласкательный суффикс «к» создает образ тучки молодой, беззаботной, более того, она очень похожа на ребенка. Временное пространство стихотворения неоднозначно. С одной стороны — действие происходит стремительно — тучка ночевала — умчалась — утес остался одинок. Если же взглянуть более обширно, то время достаточно продолжительно. Так, тучка «ночевала на груди утеса-великана», получается, что утес-великан не просто место пребывания, а надежный кормилец, который взрастил свою подопечную, который отдал ей свою заботу, внимание. Но молодость скоротечна. Незаметно приходит старость. Благодаря ассонансу звука «о» мы слышим вой и плач одинокого пустынника… (одиноко, он, глубоко, тихонько). Убегая, тучка оставляет «влажный след в морщине», словно живительную влагу для облегчения жизни верного, мудрого друга. К сожалению, эта влага в скорости испарится, не оставив за собой ни следа воспоминаний о молодости, радости, и останутся лишь слезы — «и тихонько плачет он в пустыне».

В первой строфе преобладает порядок слов, который помогает нам также незаметно проследовать зрительно вслед за тучкой. Заметим, как меняется структурная организация строк во второй строфе. Автор использует инверсию, особенно выделяя слова- «одиноко», «задумался», «тихонько». И мы сами вместе с утесов смотрим прощальным взглядом вослед убегающей молодости-тучки. Плач тихий, потому как он не желает показаться слабым, беспомощным, прямым. Сочувствие автора к «переживаниям» утеса очевидны, не случайно стихотворение названо именно «утес», а не «тучка». И если образ тучки представлен красочной палитрой (золото, лазурь), то ни одной более-менее яркой краски мы не найдем при описании утеса. Здесь важнее другое — автор избегает всего напускного, поверхностного, и сосредотачивает внимание на глубоких внутренних переживаниях.

«Утес» Михаил Лермонтов

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

Стихотворение «Утес» было написано Михаилом Лермонтовым в 1841 году, за несколько недель до трагической гибели. Библиографы поэта убеждены, что он предчувствовал свою смерть и, более того, искал ее, умышленно затевая ссоры с сослуживцами и провоцируя дуэли. Тем не менее, в стихотворении «Утес» нет ни одного намека на то, что Лермонтов знает о том, что его земной путь подходит к концу. Это произведение наполнено романтикой и одухотворенностью, которыми автор нередко наделял живую природу, справедливо полагая, что люди давно уже разучились испытывать высокие и благородные чувства.

В два коротких четверостишья Михаил Лермонтов смог не только уместить очаровательную зарисовку южного пейзажа, но и вложить в свое произведение глубокий жизненный смысл. Тучи во все времена отождествлялись в религии и мифологии с чем-то неземным и божественным, их природа, долгое время остававшаяся для людей загадкой, внушала им благоговейный трепет. Утес же в данном конкретном случае символизирует нечто мирское и обыденное, не вызывающее удивление либо желания преклоняться перед тем, что можно осязать. Таким образом, в стихотворении «Утес» пересекаются духовное и материальное начала. Однако союз тучки и утеса является мимолетным и случайным. В этом Михаил Лермонтов видит нашу повседневность, в которой люди задумываются о собственной душе гораздо реже, чем беспокоятся о теле. Однако автор подчеркивает, что истинная гармония мира основана на объединении этих двух начал. Душа без тела, по его мнению, может великолепно существовать и, как тучка, которая «утром в путь умчалась рано», возвращается в иной мир, не испытывая боли и страданий. В то же время тело без души обречено если и не на гибель, то на вечные муки. Оно подобно утесу, который «одиноко стоит, задумался глубоко, и тихонько плачет в пустыне». Эпитеты, которыми автор награждает главных героев стихотворения, призваны подчеркнуть контраст между миром духовного имматериального. Легкую и невесомую тучку Михаил Лермонтов именует «золотой». Утес же предстает перед читателями старым, морщинистым и уставшим от жизни, которая давно перестала приносить ему радость.

Некоторые исследователи творчества Михаила Лермонтова придерживаются иной трактовки стихотворения «Утес», считая, что оно посвящено не единству двух начал, а человеческим взаимоотношениям. Так, «тучка золотая» олицетворяет ветреную красавицу, полную жизни, сил и счастья. А утес выступает в роли солидного и умудренного опытом пожилого господина, который считает, что все прелести жизни лично для него уже остались в прошлом. Он вполне годится на роль отца таинственной незнакомки или же ее случайного знакомого, для которого общение с девушкой неожиданно оказывается весьма приятным. Но вот красавица упорхнула, предпочтя его обществу компанию небесной «лазури» или, попросту говоря, своих подружек. И пожилой мужчина еще отчетливее ощущает свое одиночество, понимая, что среди веселой молодежи он выглядит незваным гостем на чужом празднике жизни. Осознание этого вызывает у него чувство жалости к самому себе, глубокую печаль и ощущение беспомощности. Не исключено, что в образе пожилого господина-утеса Михаил Лермонтов изобразил самого себя. Несмотря на молодость (на момент гибели поэту исполнилось всего 28 лет), в душе он чувствовал себя глубоким стариком. Страдания, связанные с невозможностью реализовать себя в мире, который соткан из противоречий, заставили Михаила Лермонтова фактически поставить крест на собственной жизни. И, наблюдая за тем, как другие люди, немногим моложе его, могут позволить себе роскошь быть по-настоящему счастливыми, поэту лишь оставалось смириться с собственной участью и признать, что он обречен на вечное одиночество и непонимание.

источник

← Договор

Утес («Ночевала тучка золотая…»)
автор Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 — 1841)

Спор →

См. Стихотворения 1841 . Дата создания: 1841, опубл.: 1843 [1] . Источник: разные • Стихотворение №412 (ПСС 1989).

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана,
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя.

Утес (стр. 192, 298) Печатается по беловому автографу — ГПБ, собрание рукописей Лермонтова, № 12 (записная книжка, подаренная Лермонтову В. Ф. Одоевским), л. 8. Черновой автограф карандашом — там же, лл. 24 об.—25 (1 об.—2 с другого конца книжки).

Впервые опубликовано в «Отеч. записках» (1843, т. 27, № 4, отд I. стр. 331).

Датируется апрелем 1841 года, по положению чернового текста в записной книжке.

Белинский в статье «Русская литература в 1843 году» говорил, что стихотворения Лермонтова «„Утес“, „Дубовый листок оторвался от ветки родимой«, „Морская царевна“, „Тамара“ и „Выхожу один я на дорогу“ принадлежат к лучшим созданиям Лермонтова» (Белинский, т. 8, 1907, стр. 411). В статье 1844 года «Стихотворения М. Лермонтова» он писал: «„Сон“, „Тамара“, „Утес“, „Выхожу один я на дорогу“, „Морская царевна“, „Из-под таинственной, холодной полумаски“, „Дубовый листок оторвался от ветки родимой“, »Нет, не тебя так пылко я люблю“, „Не плачь, не плачь, мое дитя“, „Пророк“, „Свидание“, — одиннадцать пьес, все высокого, хотя и не равного достоинства, потому что „Тамара“, „Выхожу один я на дорогу“ и „Пророк“, даже и между сочинениями Лермонтова, принадлежат к блестящим исключениям» (т. 9, 1910, стр. 42).

Примечания. — Авт.: Т. П. Голованова, Г. А. Лапкина, А. Н. Михайлова // Лермонтов М. Ю. Сочинения: В 6 т. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954—1957. Т. 2. Стихотворения, 1832—1841. — 1954. — С. 311—379. Электронная публикация: ФЭБ Адрес ресурса: [1]

412. ОЗ. 1843, № 4. – – Печ. по автографу ГПБ, Зап. книжка. Датируется по расположению в Зап. книжке.

Найдич Э. Э. Примечания // Лермонтов М. Ю. Полное собрание стихотворений: В 2 т. — Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1989. Т. 2. Стихотворения и поэмы. — 1989. — С. 597—657. Источник: Электронная публикация: ФЭБ

Стихотворение «Утёс» является одним из рекордсменов среди лермонтовской поэзии по числу музыкальных произведений, написанных разными композиторами на этот текст: их количество в целом превышает два десятка. [1] Среди наиболее известных из можно назвать романс Александра Даргомыжского «Ночевала тучка золотая» и хор a capella Римского-Корсакова под тем же названием. Пётр Чайковский в своё время сделал переложение романса Даргомыжского для смешанного хора, а также для вокального трио и симфонического оркестра. См. также романс Милия Алексеевича Балакирева «Утёс» (1909). (Прим. ред. Викитеки).

Это произведение перешло в общественное достояние в России и странах, где срок охраны авторского права действует 70 лет, или менее, согласно ст. 1281 ГК РФ.

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.

Общественное достояние Общественное достояние false false

↑Составители Л.И.Морозова, Б.М.Розенфельд . Лермонтов в музыке (справочник). — М.: «Советский композитор», 1983. — С. 146.

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Знакомому ребенку в школе задали выучить стихотворение про тучку.
Итак, Михаил Юрич Лермонтов, стихотворение «Утёс».

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Стих заучивали вместе (мама была на работе, а я псевдоняня).
Прочитали, повторили, прочитали, повторили.
-Катя, — спросил меня ребенок, — а о чём это стихотворение?

Потом подумала и добавила:
-Слушай, а почему в кино женщины, если переночевали у мужчины, поутру тихо убегают, не прощаясь?

И тут я сообразила: ребенок понял стихотворение ровно так же, как и я.
Блядо-тучка переночевала с мужичком, и с утра, по лазури, свежепотраханная, втихаря свалила. А у старого утёса в «морщине» влажный след. Стоит, думает, плачет.

У меня возникло несколько вопросов. Я вообще любознательная.
Например, первый: почему это учат в шестом классе?
Это же взрослое стихотворение. Натурально.
А второй: о чём оно на самом деле?

Вообще, если так посмотреть, для Лермонтова тучи — это вечная ассоциация с женщинами. Нет, это понятно, всё-таки, он мужик, причем, писал, будучи в самом расцвете сил. Но я вот чувствую некую обиду к тучам, вернее, к женщинам, которая вот прям сквозит.

Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники
С милого севера в сторону южную.

Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?

Нет, вам наскучили нивы бесплодные.
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно-холодные, вечно-свободные,
Нет у вас родины, нет вам изгнания.

Обратите внимание на последний абзац.
Ведь там же явно читается: все бабы — суки.
Обидели женщины Лермонтова, ох, как обидели.
А детям учи стихотворения несчастного мужичка и не понимай, откуда утёс в пустыне, чего он там плачет, и куда тучка ускакала по утру.

Старого утеса.Одиноко
Он стоит,задумался глубоко
И тихонько плачет он в пустыне.Помогите сделать разметку стихотворения для выразительного чтения.Определить тон и темп каждой строчки

Но остался влажный след в морщине старого утеса. ( без пауз, средний темп, том понижается к концу предложения).
Одиноко он стоит, ( пауза )
Задумался глубоко (пауза, осмысление фразы, нужно передать чувство одиночества и погружён имя в себя, задумчивость)
И тихонько плачет он в пустыне (темп медленный, произносить печально с акцентом на слово ПЛАЧЕТ).

Кто выполнит все задания получит самую лучшую оценку.
Какие слова в рассказе ёлка ты считаеш главным
Составь план произведения ёлка

Ночевала тучка золотая
На груди утёса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утёса.Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

Она заросла диким виноградом. По утрам солнце бьет в нее сквозь пурпурную, лиловую, зеленую и лимонную листву, и мне всегда кажется, что я просыпаюсь внутри зажженной елки. Воробьи с удивлением заглядывают в беседку. Их смертельно занимают часы. Они тикают на врытом в землю круглом столе. Воробьи подбираются к ним, слушают тиканье то одним, то другим ухом и потом сильно клюют часы в циферблат.

Особенно хорошо в беседке в тихие осенние ночи, когда в саду шумит вполголоса неторопливый отвесный дождь.

Прохладный воздух едва качает язычок свечи. Угловатые тени от виноградных листьев лежат на потолке беседки. Ночная бабочка, похожая на комок серого шелка-сырца, садится на раскры-тую книгу и оставляет на странице тончайшую блестящую пыль.

Пахнет дождем — нежным и вместе с тем острым запахом влаги, сырых садовых дорожек.

На рассвете я просыпаюсь. Туман шуршит в саду. В тумане падают листья. Я вытаскиваю из колодца ведро воды. Из ведра выскакивает лягушка. Я обливаюсь колодезной водой и слушаю рожок пастуха — он поет еще далеко, у самой околицы.

Я иду в пустую баню, кипячу чай. На печке заводит свою песню сверчок. Он поет очень громко и не обращает внимания ни на мои шаги, ни на звон чашек.

Светает. Я беру весла и иду к реке. Цепной пес Дивный спит у калитки. Он бьет хвостом по земле, но не подымает головы. Дивный давно привык к моим уходам на рассвете. Он только зевает мне вслед и шумно вздыхает.

Я отплываю в тумане. Восток розовеет. Уже не доносится запах дыма сельских печей. Остается только безмолвие воды, зарослей, вековых ив.

Впереди — пустынный сентябрьский день. Впереди — затерянность в этом огромном мире пахучей листвы, трав, осеннего увядания, затишливых вод, облаков, низкого неба. И эту затерян-ность я всегда ощущаю как счастье.

Купила, поделилась, но никто даже Спасибо не сказал!
На следующий день выхожу я на улицу, а ребята кричат:
-» Деньги есть?»
Я отвечаю:
-«Сегодня нет»
И они ушли без меня гулять. Вот такие они «друзья»
Много друзей, коли денюжки есть.
Какой это текст: повествовательный, рассуждение, описание?
Плииз

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит , задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

В минуту жизни трудную,
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.

Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.

С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…

Прости! — мы не встретимся боле,
Друг другу руки не пожмём;
Прости! — твое сердце на воле…
Но счастья не сыщет в другом.
Я знаю: с порывом страданья
Опять затрепещет оно,
Когда ты услышишь названье
Того, кто погиб так давно!

Есть звуки — значенье ничтожно,
И презрено гордой толпой —
Но их позабыть невозможно: —
Как жизнь, они слиты с душой;
Как в гробе, зарыто былое
На дне этих звуков святых;
И в мире поймут их лишь двое,
И двое лишь вздрогнут от них!

Мгновение вместе мы были,
Но вечность ничто перед ним:
Все чувства мы вдруг истощили,
Сожгли поцелуем одним;
Прости! — не жалей безрассудно,
О краткой любви не жалей: —
Расстаться казалось нам трудно;
— Но встретиться было б трудней!
1832 г.

Холодной буквой трудно объяснить
Боренье дум. Нет звуков у людей
Довольно сильных , чтоб изобразить
Желание блаженства. Пыл страстей
Возвышенных я чувствую , но слов
Не нахожу и в этот миг готов
Пожертвовать собой , чтоб как-нибудь
Хоть тень их перелить в другую грудь.

источник

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Привет. Я с вами сегодня хочу обсудить стихотворение. Уж очень у меня много вопросов.

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Стих заучивали вместе (мама была на работе, а я псевдоняня).
Прочитали, повторили, прочитали, повторили.
-Катя, — спросил меня ребенок, — а о чём это стихотворение?
Потом подумала и добавила:
-Слушай, а почему в кино женщины, если переночевали у мужчины, поутру тихо убегают, не прощаясь?

Читать стих «Утес» Лермонтова Михаила Юрьевича предлагается школьникам в 6 классе. Прочитав его детям на уроке литературы, преподаватели дают им возможность по-своему проинтерпретировать произведение. Интересно то, что ребята увидят в нем. Так, одни могут предположить, что тучка — это молодая ветреная девушка, в которую влюблен пожилой мужчина, то есть утес. Другие же могут выдвинуть какую-либо еще версию по поводу того, что хотел сказать поэт в своем произведении. На дом стих задают учить полностью. Так как он маленький по объему, школьникам это задание не кажется слишком сложным. Иногда детям также предлагается нарисовать иллюстрацию к стихотворению. Творческие задания обычно всегда по душе детям.

Текст стихотворения Лермонтова «Утес» был написан в 1941 году. Опубликован — в 1943 в журнале «Отечественные записки». В произведении Михаил Юрьевич рассказывает маленькую историю о золотой тучке и утесе-великане. Он пишет о том, что первая переночевала на последнем, а затем улетела от него прочь в лазурь. Утесу было жаль, что его гостья так быстро покинула его. Он чувствовал себя очень одиноким. В конце стихотворения Михаил Юрьевич пишет о том, что утес, о чем-то глубоко задумавшись, тихонько плачет в пустыне. Тучка в стихе противопоставляется утесу. Она в нем молодая и веселая, а он — старый и угрюмый. Хоть стих и состоит всего из 2 четверостиший, но от этого он не становится хуже остальных. Михаил Юрьевич с помощью них смог ясно передать свое мироощущение. По мнению многих литературоведов, в этом стихотворении поэт сопоставляет себя с утесом-великаном. Хоть Лермонтову и было тогда всего лишь 26 лет, в душе же он чувствовал себя очень старым и одиноким.

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана,

Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,

Произведение великого русского поэта относится к позднему периоду творчества. Лейтмотивом стихотворения «Утёс» выступает идея одиночества любви. Михаил Юрьевич Лермонтов рассказывает о том, какой бывает любовь.

В этом стихотворении перед читателем предстают два главных героя: тучка золотая и утёс-великан. Поэт предлагает своё философское видение, в котором отношения между людьми переносятся на события природы, и сквозь призму природных явлений мы изучаем мысли и чувства людей.

Герои произведения — два противоположных образа. Золотая тучка — лёгкая, летучая, очень нежная красавица. В ней раскрывается игривое настроение, легкая влюблённость и открытость этому миру. Свободная игривая тучка привлекает утёс-великан. Он большой и тяжёлый, одиноко стоящий посреди пустыни. Возможно, он один может стать другом для тучки, скитающейся над безмолвной пустыней. И между ними возникает связь, как между родственными душами. Автор пишет об отношениях тучки и утёса:

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана.

Для неё утёс стал ночным пристанищем, который мог приютить её на своей груди. Для него тучка стала мимолётным развлечением, о чём он мечтал посреди пустыни.

Пустыня стала тем местом, где встретились два живых создания, которые наполнены чувствами и способны любить. Их чувства соединились на короткое мгновение. Как будто пробежала искра, породившая тепло в груди старого утёса. Но несколько другие переживания в лёгкой непринуждённой тучке. Её мысли более лёгкие, переживания не такие глубокие. И на утро она без сожаления отправляется в дорогу, не переживая о чувствах утёса. Это видится автору так:

Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утеса.

Здесь мы читаем о том, насколько различными бывают чувства двух влюблённых созданий. Пусть они встретились и наполнились взаимной симпатией, но это временно. Именно о краткосрочности счастья любви плачет одинокий утёс:

Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.

Стихотворение вызывает сочувствие к бедному утёсу. Возможно, это автобиографические размышления, и отношения тучки и утёса раскрывают события из жизни Михаила Юрьевича.

Данное стихотворение учит нас глубже чувствовать друг друга, бережно относиться к близким людям. Это очень поучительный пример, как автору удаётся передать свои переживания, используя приём аллегории и перенося отношения между людьми на явления природы.

Уважение и признание творчества Михаила Юрьевича Лермонтова, изучение особенностей его поэзии формируют правильные отношения и воспитывают личность.

Предлагаем ознакомится со следующей информацией: «но остался влажный след в морщине старого утеса» и обсудить статью в комментариях.

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,

Колька еще посидел на рельсах.

А когда стало светать, быстро, словно где-то включили свет и желтые блики поползли по серовато-синим стальным полоскам, Колька обогнул станцию и поднялся на горку к белой ротонде.

Он сел на ступеньки и стал смотреть вниз. Смотрел-смотрел и заплакал. Впервые заплакал с тех пор, как увидал на заборе Сашку. Он плакал, и слезы застилали ему прекрасный вид на горы и на долину, открывавшийся вместе с восходящим солнцем.

А потом он устал плакать и уснул.

Ему снилось: горы, как стены, стоят, и ущелья вниз опадают. Идут они с Сашкой, он к самому краю подошел, а не видит, не видит… И уже тихо по льду начинает вниз скользить, катиться, а Колька его за пальто, за рукав ловит… Не может схватить! Покатился Сашка отвесно вниз, дальше и дальше, аж сердце заболело у Кольки, что упустил он брата и теперь он руки-ноги поломает и сам разобьется вдребезги. Далеко-далеко комочек черный катится… Проснулся от страха Колька.

Пощупал лицо: мокро от слез. Значит, он опять плакал.

Посмотрел вниз на долину, вдруг вспомнил стихи. Никогда раньше он не вспоминал этих стихов, да и не знал, что их помнит.

Утром в путь она умчалась рано,

Но остался влажный след в морщине Старого утеса.

Одиноко Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

Может, этот холм и есть утес, а ротонда — тучка.. Колька оглянулся и вздохнул. А может, тучка — это поезд, который Сашку увез с собой. Или нет. Утес сейчас — это Колька, он потому и плачет, что стал каменным, старым, старым, как весь этот Кавказ. А Сашка превратился в тучку… Ху из ху? Тучки мы… Влажный след мы… Были и нет.

Колька почувствовал, что снова хочет заплакать, и встал. Нашел надпись, которую они тут сделали 10 сентября. Поискал острый кремешок, дописал внизу: «Сашка уехал. Остался Колька. 20 октября».

Зашвырнул камешек, проследил, как он катится по склону горы, и стал следом спускаться.

Потом он умыл лицо в одной из ямок с горячей водой и пошел по дороге вверх, туда, где было их подсобное хозяйство. Он еще не знал, что скажет воспитательнице Регине Петровне.

Подходил к хозяйству, уж и за последнюю горку повернул, но так и не придумал, соврет или правду скажет. Он не хотел пугать ее да мужичков. Тут-то им не опасно. Паси скот да пеки дылду. Только он не станет здесь жить. Он скажет: «Сашка уехал, и мне надо ехать». Конечно, он им отдаст весь джем из заначки, лишь банку себе на дорогу возьмет. И тридцатку возьмет. Это их с Сашкой состояние, недаром в Томилине по корочке складывались, чтобы тридцатку свою личную заиметь. Теперь Сашке деньги не нужны. Он задаром путешествует…

Он теперь навсегда бесплатный пассажир. Колька подошел к навесу, но никого не увидел. Небось спят, решил. Постучал в окошко, в домик заглянул. И тут никого. Койка застелена, аккуратно, как все у Регины Петровны, и вещи на своих местах, а хозяйки нет.

Колька подумал, что они ушли коров доить. Он вернулся под навес, пошарил по посуде, нашел мамалыгу в котелке и прямо рукой загреб в рот. Только сейчас он подумал, что зверски хочется есть. Он стал доставать горсть за горстью и все это мгновенно проглотил. Но не наелся. Выскреб дочиста котелок, потом творог нашел и тоже съел. Регина Петровна вернется, отругает, но простит. Он же не нарочно, с голодухи.

Он запил водой, прилег на камыш, на свою и Сашки-ну лежанку. И вдруг уснул.

Проснулся под вечер от тишины. Он был один, лишь птицы гомонили на крыше. Он дошел до ключа, напился и ополоснул лицо.

Было почему-то не по себе от этой тишины и от одиночества. Он спустился к огороду и далее на луг, где паслось стадо. Еще недавно они все стояли тут и называли бычков и телок разными именами. А козы самокрутку с огнем сожрали, аж дым из ноздрей. Теперь все стадо повернулось к нему, и козы заблеяли, узнали, и бычок тот, который Шакал, побежал Кольке навстречу… И самое странное, что злобная корова Машка, которая при виде Кольки рога наставляла, вдруг тоже замычала ему призывно и совсем по-доброму: «Му-му-у-уЬ Признала наконец. Да что толку. Вот если бы она ответила, где пропадает Регина Петровна с мужичками. И вдруг вспомнил: ведь нет ишачка с тележкой!

Ну, конечно, она уехала за ними в колонию! Сашка, тот бы мигом сообразил! Наверное, съездила на станцию, не нашла их и рванула скорей в колонию! А он-то, сачок, дрыхнет тут!

Как не хотелось Кольке возвращаться через деревню в колонию! Но представил себе разбитые, брошенные дома, а среди них растерянную, напуганную Регину Петровну, которая их с Сашкой ищет! Она и поехала-то из-за них в это пропащее место, где еще чечены на конях рыщут, а он, Колька, еще колеблется, еще мучается — идти ему или не идти!

Кто ж теперь ее будет спасать, если не Колька!

Последний раз он оглянулся, пытаясь хоть за что-то зацепиться глазом. Уж очень трудно преодолевал он свое нежелание, несмотря на свои собственные уговоры. Да и что-то его удерживало, он не мог понять, что именно.

И только когда вышел и полчаса прошагал по теплой, нагретой за день дороге, вспомнил: он же хотел посмотреть, цела ли их красивая одежда? Желтые ботиночки, да рубашка со штанами, да пестрая «тютюбейка»… Или уперли? Теперь-то, пока они с Региной Петровной ищут друг друга, наверняка упрут!

В густых сумерках миновал он станцию. Эшелона с военными уже не было. Зато было много следов на дороге, и кукуруза на обочине помята и поломана.

А дальше — гарью запахло. Колька не понял, в чем дело, вот Сашка, тот мигом бы догадался. Сашка бы только мозгой шевельнул и выдал: «А знаешь, они ведь урожай палят! Чеченов из зарослей выживают!”Так подумал Колька и только потом сообразил, что это он, он сам, а не Сашка подумал.

Гари становилось больше, уже дым над дорогой, как поземка, полз. Глаза у Кольки слезились и болели. Он тер глаза, а когда было невмочь, ложился лицом вниз в траву, ему становилось легче.

Встречались выжженные проплешины. По бокам, и особенно впереди небо играло красными сполохами, и даже тут, на дороге, было от этих сполохов светлей.

А потом Колька дошел и до огня. Тлели остатки травы, да стволы подсолнечника дымились — красные раскаленные палки. Тут уж таким жаром пыхало, что Колька лицо рубашкой закрыл, чтобы брови не обгорели. И ресницы стали клейкими, они, наверное, тоже опалились.

Тогда он лег на землю и стал думать: идти ему в колонию или не идти? Если идти, то он сгореть может. Аесли не идти, то получится, будто бросил он Регину Петровну с мужичками одну среди этого огня и опасности.

Полежал, отдышался, стало легче. Решил, что надо к Регине Петровне идти. Не может он не идти. Сашка пошел бы.

Огонь теперь поблескивал со всех сторон, и поташнивало Кольку от дыма. К пеплу, к гари он как-то привык, почти привык, только странно было, что огня вокруг много, а людей по-прежнему никого.

Это он, когда ехал с Сашкой, не хотел, чтобы попадались люди. А теперь он так же сильно хотел, чтобы они ему попались.

Вот если бы случилось: он идет, а навстречу ему по дороге на ишачке Регина Петровна едет! Мужички испуганные в тележке, а сама она по сторонам озирается, огня боится. А Колька ей кричит: «Ху из ху? Не бойтесь! Я тут! Я с вами! Вместе нам не страшно! Я уже знаю, как через огонь проходить! Сейчас, сейчас, я вас с мужичками провезу до подсобки, а там уж рай так рай! Сто лет живи, и никаких пожаров, и никаких чеченов!”Опомнился Колька, лежит он посреди дороги, угорел, видно. Как упал, не помнит. Голову ломит, тошнота к горлу подступила. Попробовал встать, не встается. И ноги не идут. Вперед глянул: господи, крыши домов торчат. Березовская! Вот она! Рукой подать! На карачках, да доползу…

А тут уж огороды, деревья, кусты, огонь через них не пробивает. Как до колодца добрел, Колька опять не помнил. Цепь долго спускал, а поднять уж сил не хватило. Дважды до середины ведерко выбирал, а оно вырывалось из рук, падало обратно.

Перегнулся над краем Колька, стал из колодца дышать. Воздух сырой, холодный, только бы не упасть. Обвязал он ногу цепью и долго лежал на перегибе, голова там, а ноги наружу.

Полегчало. Лишь небольшая тошнота осталась.

Побрел он дальше. Мимо поля, мимо кладбища, тут ему вдруг показалось, что вовсе это не столбики гранитные, а чечены рядами стоят… Неподвижная толпа застыла при виде Кольки, глазами его провожает… Наваждение какое-то! Или он с ума стал сходить. Закрыл глаза, провел по лицу рукой, снова взглянул: столбики каменные, а никакие не чечены. Но шаги на всякий случай ускорил и глаз не спускал, чтобы, не дай бог, опять не превратились в чеченов! В сторону колонии огонь не проник, тут ни голову рубашкой прикрывать, ни к траве приникать не надо. Вот только черен он был, Колька, хоть сам себя не видел. Если бы попался кто-то, наверное бы, решил, что сам черт выскочил на дорогу из преисподней. Но то, что прошел Колька, преисподняя и была.

Не помнил, как добрался он до Сунжи. Приник к ней, желтенькой, плосконькой речонке, лежал, поднимая и опуская в воду голову.

Долго-долго так лежал, пока не начало проясняться вокруг. И тогда он удивился: утро. Солнышко светит. Птицы чирикают. Вода шумит. Из ада да прям в рай. Только в колонию скорей надо, там Регина Петровна его ждет. Пока сюда огонь не дошел, ее вызволять скорей требуется. А он себе приятную купань устроил!

Вздохнул Колька, пошел, не стал на себе одежду выжимать. Само высохнет. Но в колонию через ворота не пошел, а в собственный лаз полез, привычней так, да и безопасней.

Ничего не изменилось с тех пор, как ходил тут с Сашкой. Только посреди двора увидел он разбитую военную повозку, лежащую на боку, рядом холмик. В холмике дощечка и надпись химическими чернилами:

Петр Анисимович Мешков. 17.10.44 г.

Колька в фанерку уткнулся. Дважды по буквам прочел, пока сообразил: да ведь это директор! Его могила-то! Если бы написали «портфельчик», скорей бы дошло. Вот, значит, как обернулось. Убили, значит. И Регину Петровну убить могут…

Он встал посреди двора и сильно, насколько мочи хватало, крикнул: «Ре-ги-на Пет-ро-в-на!”Ему ответило только эхо.

Он побежал по всем этажам, по всем помещениям, спотыкаясь о разбросанные вещи и не замечая их. Он бежал и повторял в отчаянии: «Регина Петровна… Регина Петровна… Реги…”Вдруг осекся. Встал как вкопанный. Понял: ее тут нет.

Стало тоскливо. Стало одиноко. Как в западне, в которую сам залез. Бросился он за пределы двора, но вернулся, подумал, что опять через огонь пройти уже не сможет. Сил не хватит. Может, с ней, с Региной Петровной, да с мужичками он бы прошел… Ради них прошел, чтобы их спасти. А для себя у него сил нет.

Он прилег в уголке, в доме, на полу, ничего под себя не подстелив, хотя рядом валялся матрац и подушка тоже валялась. Свернулся в клубочек и впал в забытье.

Временами он приходил в себя, и тогда он звал Сашку и звал Регину Петровну… Больше у него никого в жизни не было, чтобы позвать.

Ему представлялось, что они рядом, но не слышат, он кричал от отчаяния, а потом вставал на четвереньки и скулил, как щенок.

Ему казалось, что он спит, долго спит и никак не может проснуться. Лишь однажды ночью, не понимая, где находится, он услышал, что кто-то часто и тяжело дышит.

Сашка! Я знал, что ты придешь! Я тебя ждал! Ждал! — сказал он и заплакал.

источник