Представьте, что у вас есть друг. Круглыми сутками этот друг работал на вас, выполняя самые важные поручения. Изо дня в день он помогал вам подниматься и ходить, дышать и смеяться, спать и читать, видеть и мечтать, слышать и прикасаться, а также совершал бесчисленное множество других подвигов.
А теперь представьте, что вместо благодарности вы начинаете критиковать этого друга, обзывать его, объявлять ему, что он вам не нравится, более того – что вы его ненавидите. Такое сложно даже представить, правда? А ведь именно так многие люди поступают с собственным телом.
Наше тело работает на нас непрерывно 24 часа 7 дней в неделю, однако благодаря СМИ, внедряющим в наше сознание нездоровые и нереалистичные ожидания, мы не только забываем благодарить и ценить его, но и осмеливаемся ненавидеть это чудо природы, благодаря которому мы существуем.
Я начала ненавидеть свое тело подростком. Долгие дни уходили на самокритику, презрение к собственному телу, сравнения с другими, более совершенными «экземплярами». В дело пошли наркотики и алкоголь: они помогали отвлечься от этого болезненного внутреннего монолога.
Я верила, что если возненавижу себя достаточно сильно, смогу привести тело в форму и получить любовь и одобрение, в которых так отчаянно нуждалась..
Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что мой гиперактивный критичный мозг на самом деле старался помочь мне. Я верила, что если возненавижу себя достаточно сильно, то смогу привести тело в форму и получить любовь и одобрение, в которых так отчаянно нуждалась.
Год за годом я шла на поводу у своих маний, то ограничивая себя в еде, то объедаясь, то изнуряя себя тренировками, и так снова и снова… Я окончила школу, у меня было много друзей, отношения с молодыми людьми (надо признать, не слишком здоровые). Не удивлюсь, если окружающие считали меня душой компании, но на самом деле я жестоко страдала. Даже когда мне удавалось хорошо проводить время, внутри лейтмотивом звучала мысль, что я недостаточно хороша и что, приведи я свое тело в форму, то достигла бы совершенства.
Много лет спустя я, к счастью, все-таки поняла, что нуждаюсь в помощи, отличной от очередной диеты или комплекса упражнений. Я должна была разобраться со своими эмоциями, образом мыслей, бесконечными правилами питания и фитнеса, с привычным способом общения. Постепенно я начала меняться: узнала, что не только ненависть, но и забота и доброта могут мотивировать. Поставила во главу угла собственное спокойствие, а не попытки выглядеть так, чтобы снискать всеобщую любовь. Я начала любить себя, что существенно снизило мою потребность в любви окружающих.
Я всегда считала, что если бы разрешила себе есть то, что хочу, то не бы смогла остановиться. Но так происходило как раз потому, что я запрещала себе есть любимые блюда. Мне казалось, что при снисходительном отношении к себе я никогда ничего не добьюсь – но опыт показал другое. Под любовью к себе я понимала самовлюбленность, но лишь оттого, что ненавидела себя настолько, что единственной альтернативой казалась мания величия. Жизнь стройных и привлекательных людей виделась мне идеальной во всех смыслах. Казалось, чтобы стать любимой, нужно изменить свое тело, но на деле все, что мне нужно было изменить, это собственные мысли.
Я наконец поняла, что более совершенное тело не сделает меня любимой, а вот любовь к себе как раз поможет в этом
Со временем я научилась относиться к себе с добротой и сочувствием, подвергать сомнению укоренившиеся стереотипы, искать и находить баланс. Я наконец поняла, что более совершенное тело не сделает меня любимой, а вот любовь к себе как раз поможет в этом.
Изредка я пересматриваю свои подростковые фото – и вспоминаю девочку с этих снимков. Бедняжка чувствовала себя ужасно неуютно в своей коже, в купальнике, на вечеринках. Теперь я понимаю, что была прелестной девушкой с здоровым, растущим телом. Если бы я только могла сказать этой девушке: «Ты в порядке. Ешь все что хочешь, но с умом. Не верь всему, что приходит тебе в голову, и всему, что тебе говорят другие. Двигайся, пока это доставляет тебе удовольствие, а потом отдыхай. Будь искренней. Дружи с теми, кто примет твою искренность и будет искренним с тобой. Следуй желаниям своего сердца, а не только желаниям окружающих. Ищи баланс. Постарайся обрести любовь к себе».
Я знаю, что не смогу спасти ее от долгих лет отчаяния и страданий, обжорства и диет. Зато, глядя на эти фотографии двадцатилетней давности, я говорю себе: «Дорогая, ты симпатичная женщина средних лет. Прими с легким сердцем старение, морщины, обвисшую кожу и пигментные пятна. Не теряй времени на ненависть к собственному телу. Благодари его за все, что оно делает для тебя каждую минуту. Скажи спасибо рукам и ногам, поблагодари свои легкие, свое сердце, ведь они позволяют тебе жить, чувствовать и писать. Питай, тренируй, люби и лелей свое тело – и помогай окружающим делать то же самое».
Андреа Вочтер (Andrea Wachter) – американский психотерапевт, специалист по лечению пищевых расстройств, депрессий и тревожности. Соавтор книги «Свет мой, зеркальце, скажи: как перестать считать себя толстой» (A. Wachter, M. Marcus «Mirror, Mirror on the Wall: Breaking the «I Feel Fat» Spell», Mill City Press, Inc, 2016).
Диета – это бомба замедленного действия, уверена психотерапевт и специалист по пищевому поведению Светлана Бронникова. Но слишком многим выгодно, чтобы мы постоянно худели.
В большинстве случаев сексуальное насилие над детьми совершают взрослые члены семьи, либо кто-то из друзей, ребенку хорошо знакомый. На что обратить внимание и как поговорить с ребенком, если у вас появились подозрения?
источник
Мне не нравится моя шея. Совсем. Если бы вы ее видели, она бы вам тоже не понравилась, но вы бы, конечно, промолчали — из вежливости. А если бы я завела разговор на эту тему — допустим, сказала бы: «Мне моя шея совершенно не нравится», вы парировали бы какой-нибудь дежурной приятностью, например: «Не говори ерунду». И солгали бы, разумеется, — но я вас прощаю. Сама все время вру из вежливости, в основном в разговоре с подругами. Они признаются, что их расстраивают вечные мешки под глазами, обвисшие скулы, морщины, дряблый живот. Спрашивают, стоит ли им сделать блефаропластику, подтяжку, ботокс или липосакцию, как я считаю? Дежурный ответ в этой ситуации: «Не говори глупости». На тайном языке он означает: «Да, я все вижу, но если ты думаешь, что я хочу обсуждать эту тему, у тебя не все дома». Вовлекаться в обсуждение подобных тем опасно, и все это знают. Ведь если я скажу: «Да, я все вижу», подруга пойдет и сделает блефаропластику, а вдруг неудачно? Вдруг она окажется одной из тех несчастных, о ком пишут в таблоидах: «Она подала в суд на пластического хирурга, потому что у нее глаза больше не закрываются»? Но главное, виновата буду я. А мне этого очень не хотелось бы. Ведь я сама до сих пор не простила одну подругу за то, что та отсоветовала мне покупать квартиру на Семьдесят пятой улице в Вест-Сайде в 1976 году. Идеальную квартиру, между прочим.
В дружеской беседе я, бывает, заговариваюсь, и приходится себя останавливать. С друзьями-мужчинами такого нет. Но с подругами все иначе. Мы уже не девочки; точнее, сорок лет как перестали ими быть. И когда мы вместе обедаем, я оглядываю сидящих за столиком кафе и понимаю: все в водолазках. Нет, мы можем, конечно, надеть и шарфы, как Кэтрин Хепберн в фильме «На золотом озере» [1] . Или платья с воротником-стойкой — и тогда становимся похожи на сборище женщин-пасторов в воротничках. Это и смешно, и грустно, ведь это значит, что все мы переживаем из-за возраста. При этом никто не скрывает его и не одевается неподобающим образом. Для своих лет мы выглядим отлично. Вот только шея…
Ох уж эта шея. Как у курицы. Нет, как у индюка! Или как у слона. Есть шеи-аккордеоны и просто шеи со складками — еще не совсем аккордеоны, но близко к тому. Тощие и толстые, жилистые и обвисшие, дряблые и пятнистые. Или удивительные шеи, сочетающие в себе все перечисленные качества. Мой дерматолог говорит, что процесс старения шеи запускается в сорок три, и это начало конца. Для лица есть косметика, для мешков под глазами — консилер, для седины — краска, для морщин и складок — коллаген, ботокс и рестилайн. А с шеей нельзя сделать ничего, кроме пластики. Шея выдает нас. Лицо может лгать о возрасте, но она — никогда. Чтобы узнать возраст дерева, нужно срубить его и посчитать годовые кольца. Хотя если бы у деревьев была шея, их и рубить бы не пришлось.
Моя история с шеей началась незадолго до того, как мне исполнилось сорок три. Мне сделали операцию, после которой остался жуткий шрам чуть выше ключицы. Это был шок, потому что я думала: раз меня оперирует знаменитый хирург, он умеет нормально накладывать швы. И пусть вы, дорогой читатель, после прочтения этих строк отбросите книгу, все равно запомните их. Никогда не соглашайтесь на операцию, не попросив пластического хирурга просто постоять в операционной и приглядеть за происходящим.
Даже если операция серьезная и спасает вас от смертельной болезни;
• даже если вы искренне верите, что здоровье важнее красоты;
• даже если, очнувшись в палате, вы благодарите Бога за то, что это был не рак;
• даже если вы счастливы остаться в живых и внезапно понимаете, что в жизни важно, а что нет;
• даже если в тот момент вы клянетесь вечно радоваться своему пребыванию на планете Земля и никогда больше не жаловаться;
• гарантирую: очень скоро, гораздо скорее, чем вам кажется, вы будете смотреть в зеркало и думать: «Боже, как я ненавижу этот шрам».
При условии, конечно, что вы смотритесь в зеркало. Есть еще одна черта, свойственная людям определенного возраста: мы стараемся делать это как можно реже. Проходя мимо зеркала, я отвожу взгляд. Когда мне все же надо в него посмотреть, я сначала прищуриваюсь. Тогда, если я увижу там что-то действительно ужасное, я вроде как уже наполовину закрыла глаза, и осталось немного, чтобы прекратить это зрелище. Но если освещение хорошее (а я всегда надеюсь, что нет), я часто делаю то же, что и многие женщины в моем возрасте, — аккуратно оттягиваю кожу шеи назад и печально смотрю на помолодевшую версию себя. (Кстати, я заметила еще кое-что: если состояние вашей шеи кажется вам не таким уж критическим и вы хотите расстроиться сильнее обычного, по-настоящему впасть в депрессию, сядьте на заднее сиденье машины, за водителем, и взгляните на себя в зеркало заднего вида. Эти зеркала явно делают из какого-то другого материала. Не знаю почему, но для шеи хуже зеркала нет. Это одна из величайших загадок вселенной, как и то, почему холодная вода в ванной всегда холоднее, чем на кухне.)
Но вернемся к шее. Ведь мой рассказ посвящен ей. И я знаю, о чем вы думаете: раз я так недовольна, почему не иду к пластическому хирургу? Объясню. Если вы придете и скажете: «Мне нужно только шею исправить, больше ничего», хирург ответит, что не сможет этого сделать. Нужна еще подтяжка лица. И это правда. Он не раскручивает вас на деньги, нет. Дело в том, что шея и лицо вместе как надувной шарик. Нельзя подтянуть одно и не трогать другое. Но мне не нужна подтяжка лица. Вот будь у меня круглые толстые щеки, я, ладно уж, согласилась бы. Пампушкам такая операция подходит идеально. А я, увы, птичка, и после нее состояние моей шеи точно улучшится, но кожа на лице натянется, как на барабане. Уж лучше я буду щуриться, глядя на себя в зеркало, чем видеть там барабан.
Я часто читаю книги про возраст. Авторы всегда убеждают нас, читателей, что старение — это круто. Ты становишься мудрой, спокойной и проницательной; достигаешь того этапа в жизни, когда можешь отделить зерна от плевел. Терпеть не могу этих авторов. Ну как можно так говорить? Разве у них нет шеи? Они не устали заматывать ее шарфиком? Не надоело из ста процентов платьев и джемперов на прилавках довольствоваться десятью, потому что остальные девяносто открывают шею? Неужели им не грустно, что вместо бус приходится носить ошейники?
источник
Экология жизни. Психология: Мне всегда казалось что тело моё — враг мне. Оно всегда преподносило сюрпризы и чаще всего неприятные. Прыщи и простуды.
Это собирательный образ из разных историй совершенно разных девочек. Я объединила его для большей яркости, и чтобы этот собирательный образ смог затронуть разные души. И хоть написан он от первого лица, это не моя история, хотя в ней есть и мои «кусочки».
Я ненавижу своё тело. С самого детства оно приносит мне лишь разочарования и неприятности.
Когда я была маленькой, все были выше, а меня дразнили коротышкой. Помню, спросила у мамы, как можно вырасти быстро, и мама пошутила, что надо висеть на турнике вниз головой. И я висела каждый день, восприняв это всерьёз. Висела, висела и выросла. И вот в своём классе я самая высокая, теперь меня дразнят каланчой и дылдой. Я снова ненавидела своё непослушное тело, которое выросло больше, чем нужно и совершенно не вовремя.
Мне всегда казалось что тело моё — враг мне. Оно всегда преподносило сюрпризы и чаще всего неприятные. Прыщи и простуды на губах накануне свидания. Или веснушки, которые я отбеливала каждую весну. Грудь, которая выросла раньше всех. Попа, которая была то слишком плоской, то слишком толстой. Руки-крюки, ножки-веревочки. Мои ноги называли то куриными окорочками, то спичками, то велосипедом.
И никак из этого тела не выбраться, не избавиться от него, а договариваться оно не хочет.
Помню, как с остервенением выдавливала прыщи, и на коже оставались рубцы. Как зверски выдирала волосы с ног, терпя дикую боль почти с удовольствием — я мстила своему ненастному телу за все свои страдания, но волосы отрастали снова.
Тело не хочет со мной дружить, оно ест больше, чем нужно и в самый неподходящий момент, а потом все это раскладывает по бокам, причем совершенно неравномерно.
Неужели нельзя было родиться нормальной и красивой? Моя сестра похожа на маму, и красивая. И глаза большие, и нос аккуратный, и волосы на теле не растут. А я папина дочь. Огромный шнобель, узкие глазёнки и повышенная волосатость. Где справедливость в этом мире?
Мама с сестрой всегда над нами с папой смеялись, называя нас орлами за профиль. А ещё они же нас дразнили мохнатушками. И многие мне сочувствовали. Бабушка однажды, собирая мои жидкие три волосинки на голове (вот почему не наоборот — лучше бы куча волос на голове и ничего на теле!), посочувствовала, мол, не повезло тебе, на отца похожа, была бы как сестра красавица, замуж бы проще выйти было, а теперь-то уже чего. Придётся жить и мучиться. Вот и живу. И мучаюсь.
Папа всегда виновато смотрел на меня, мол, извини, так вышло, не хотел. Мама в каком-то раннем возрасте поняла, что в нарядах для девочек я выгляжу мартышкой, и перестала даже пытаться, молча сочувствовала. Она учила меня краситься, скрывая недостатки лица, но я быстро поняла, что все моё лицо – один сплошной недостаток.
Нет, тело моё — определенно мой враг. Мне все время нужно было с ним бороться.
Прыщи, лишние волосы, потом лишний вес, слишком тонкие ноги и слишком толстая попа. Кроме того это тело всегда заболевало тогда, когда это было ни к месту. То на экзаменах, то во время каникул, даже на своей свадьбе я гуляла с температурой.
Чем дольше мы с этим телом вместе живем, тем больше я его ненавижу. Во время беременности я была огромной баржей, которая ни в один дверной проем не проходила. И конечно, после родов состояние моего тела — обнять и плакать. А точнее плакать и ненавидеть. Обнимать его — слишком много чести. Ненавидеть эти дурацкие растяжки, которые вылезли сразу же и превратили меня в полосатого тигра, хотя чем только я их не мазала. Эти свисающие бока и живот, которые никак не хотят быть такими как раньше. Эта обвисшая огромная грудь, которая каждую ночь заливает всю кровать молоком, и спать приходится в луже. Руки стали огромными от таскания ребёнка, спина колесом, под глазами синяки, волосы выпадают пачками. Красавица, тоже мне!
Муж завёл себе молодую и красивую и ушёл. Сын мотает нервы, а мне приходится работать и днём, и ночью, чтобы выжить. Работать там, где хорошо платят, хотя это совсем не моё. Мужчины нет и не предвидится. Кому я нужна такая страшная и уже «бывшая в употреблении»? Никому.
Я ненавидела свое тело и морила его голодом, но оно все равно не худело. Лишние килограммы прилипли намертво, и хоть что делай — бесполезно. Я ходила на самые зверские массажи для похудения и получала результат, но тут же снимала стресс самой гадостной гадостью, какую могла достать. То бургеры, то шоколадный торт, то жареная картошка. Остановиться было невозможно. А потом снова шла на массаж, где все тело покрывают синяками. Не меньше издевалась я над телом в спортзале с гирями и штангами, но оно стояло на своём. Не отдавало ничего, на контакт не шло. И я перестала пытаться, теперь просто не смотрю в зеркало и ношу только черное и мешковатое.
Когда нужно выйти на пляж, я испытываю огромный стресс. Ищу купальник, который бы все это утянул и спрятал. Но пока не нашла ничего подобного. И наверное не найду. Поэтому на море отдыхать не люблю.
Когда все фотографируются, я хочу провалиться под землю, чтобы не портить общего снимка своим жирным и страшным телом. На фотографиях я всегда получаюсь хуже всех, как бы ни старалась.
Я ненавижу свое тело. Оно надо мной издевается. Другое бы тело уже давно согласилось сотрудничать и похудело бы, подтянулось, а это — ни в какую.
Ещё и морщины. Ох, мне всего тридцать, а у меня на лбу морщины. Вот говорила же мама не морщить лоб! Так нет же, и вот мне тридцать, и я уже думаю пойти на какие-нибудь уколы что ли. Пусть в это глупое тело тогда иголками потыкают, раз оно по-хорошему не хочет. Глупое и уродское тело!
Я ненавижу своё тело, и оно отвечает мне тем же. И чем дольше я живу, тем холоднее наши отношения. Мне кажется у других тела посговорчивее и поприятнее. А моё становится лишь источником разочарования и боли.
Но я не могу ничего изменить, не могу прийти на базар и поменяться с кем-то телами. Могу лечь под скальпель хирурга, но есть у меня подозрение, что эта ненависть никуда не денется, и я всегда найду за что ненавидеть своё тело. Я словно заперта в пространстве, которое мне не нравится. Но выйти — нельзя.
Иногда мне кажется, что все остальные мои проблемы — в отношениях с мужчинами, с поиском своего дела, с ребенком — начинаются в той точке, когда я решила своё тело ненавидеть. Но наверное, мне это просто кажется. Причем же тут тело! опубликовано econet.ru
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
источник
Работает!?Убрала всё, что я ненавижу на своём лице — жирный блеск и даже мелкие морщины! ❌ А насчёт стоимости: флакона хватит на год — значит, цена получается всего 240 рублей в месяц ??
Сыворотка. Как только слышишь это слово, сразу идёт ассоциация с очень полезным, насыщенным витаминами и активными веществами целебным элексиром. Сыворотка — это не просто средство, это как мощный заряд для кожи, как энергетик, который даёт мгновенный эффект.
Я уже была знакома с Сывороткой для лица RICHE Контроль себума и пор Treatment allantoin/bisabolol — она оставила у меня неизгладимое впечатление. А Сыворотка RICHE Контроль себума и пор Super Ingredients стала вторым подобным продуктом от RICHE, который я попробовала.
Краткая информация о средстве:
Объем — 25 мл.
Цена на официальном сайте — 2890 рублей.
Упаковка — стеклянный флакон с пипеткой.
Производство — Россия, г. Чебоксары.
Тип кожи — жирная, комбинированная, проблемная.
Область применения — для лица.
AQUA (PURIFIED), ROSMARINUS OFFICINALIS WATER, DIMETHYL SULFONE (PLANT), GLYCERIN (PLANT), BETAINE, SODIUM PYRROLIDONECARBOXYLIC ACID, SERINE, GLYCINE, GLUTAMIC ACID, ALANINE, LYSINE, ARGININE, THREONINE, PROLINE, ZINC PCA (0,4%), ALLANTOIN, PANTHENOL, BENZYL ALCOHOL (PLANT), SODIUM LEVULINATE, SODIUM ANISATE, SODIUM HYALURONATE, XANTHAN GUM (POLYSACCHARIDE), FRAGRANCE (NATURALLY DERIVED).
Вода, гидролат розмарина, диметилcульфон, глицерин, бетаин, натриевая соль пирролидонкарбоновой кислоты, серин, глицин, глютаминовая кислота, аланин, лизин, аргинин, треонин, пролин, цинковая соль пирролидонкарбоновой кислоты, аллантоин, пантенол, бензиловый спирт, левулинат натрия, анисат натрия, гиалуронат натрия, ксантановая камедь, отдушка натурального происхождения.
Компания RICHE описывает продукт следующим образом:
11 эффективных супер-ингредиентов избавят от черных точек, избыточного жирного блеска, расширенных пор, воспалений и черных точек.
Прекрасные обещания. Для меня особенно важно побороть сальную плёнку на лице — она меня уже измучила. Также неплохо было бы что-то сделать с расширенными порами на щеках, ну а остальное не в приоритете.
Открываю коробку с сывороткой и нахожу там листочек, который сложно отрывается: по всей видимости, это защита от первого вскрытия.
Because i am pure inside like water.
Что в переводе означает: «Потому что я чиста внутри, как вода». Интересное заявление) Хотя, судя по составу, это правдивые слова: ингредиенты у сыворотки исключительно натуральные и безопасные.
Внутри коробочки я нахожу небольшую брошюрку на необычной прозрачной бумаге, где есть подробное описание всех компонентов и способ применения, а также много других нужных сведений. Я обычно изучаю инструкции в пол глаза и зевая очень вдумчиво.
Достаю флакон. Он небольшой, из толстого прозрачного стекла, внутри плещется средство нежно-сиреневого цвета.
RICHE позиционирует свою сыворотку как гель. Ну-у-у-у. Мне подобная текстура даже отдаленно не напоминает гелевую. Это слегка, совсем немного густая жидкость. Капля средства быстро растекается по руке, как вода. Пахнет продукт очень слабо, аромат почти не чувствуется.
Сыворотку можно использовать как утром, так и вечером — я так и сделала и попробовала её в разное время суток. После умывания с очищающим кремом и тонизирования софтнером, я нанесла пять капель средства на кожу лица и шеи. Продукт впитался буквально за пол минуты, а то и меньше. Фото до и после применения сыворотки:
А теперь посмотрим на результат через несколько часов. Обычно уже через четыре часа я остро нуждаюсь в матирующих салфетках, но после применения сыворотки даже спустя шесть часов кожа выглядит очень прилично. Да, немного себума есть, но не в тех количествах, как это всегда бывает! Судите по фото ниже. Слева свежий макияж, справа — спустя шесть часов:
✔️ удобные флакон и пипетка;
✔️ быстро разглаживает морщины;
✔️ уменьшает образование себума на лице;
✔️ делает кожу подтянутой и упругой;
Отрицательные качества для себя не выявила, кроме разве что не слишком бюджетной цены, но и этот недостаток я могу оспорить. Сыворотка расходуется медленно и хватит её очень надолго, поэтому вложение в средство будет долгосрочным и выгодным: продукта хватит на пол года, а то и больше. К примеру, моя первая сыворотка от RICHE у меня уже пять месяцев, а я при ежедневном однократном применении использовала только половину! И хоть срок после вскрытия заявлен всего три месяца, но своих свойств средство вообще никак не поменяло.
И ещё раз по поводу стоимости. Если пользоваться сывороткой раз в день, то её хватит примерно на год, а это всего 240 рублей в месяц — сумма получается очень приемлемая, правда же?
Косметическая продукция RICHE не низкого ценового сегмента, но очень качественная и эффективная. Отзывы на все средства, которые я тестировала, вы можете увидеть здесь:
А все мои отзывы вы найдете на этой странице. Заходите, там много занимательного??
источник
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга – откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Терпеть не могу свою сумку
Мемуары серийной моногамщицы
Я и Джон Кеннеди: теперь можно признаться
История моей жизни в 3500 словах или менее
История об утраченном штруделе, или Le Strudel Perdu
Жаль, что я не знала об этом раньше
AND OTHER THOUGHTS ON BEING A WOMAN
И ДРУГИЕ МЫСЛИ О ТОМ, КАК БЫТЬ ЖЕНЩИНОЙ
Информация от издательства
Издано с разрешения The Knopf Doubleday Group
Возрастная маркировка в соответствии с Федеральным законом от 29 декабря 2010 г. № 436-ФЗ: 18+
Мне не нравится моя шея. Совсем. Если бы вы ее видели, она бы вам тоже не понравилась, но вы бы, конечно, промолчали – из вежливости. А если бы я завела разговор на эту тему – допустим, сказала бы: «Мне моя шея совершенно не нравится», вы парировали бы какой-нибудь дежурной приятностью, например: «Не говори ерунду». И солгали бы, разумеется, – но я вас прощаю. Сама все время вру из вежливости, в основном в разговоре с подругами. Они признаются, что их расстраивают вечные мешки под глазами, обвисшие скулы, морщины, дряблый живот. Спрашивают, стоит ли им сделать блефаропластику, подтяжку, ботокс или липосакцию, как я считаю? Дежурный ответ в этой ситуации: «Не говори глупости». На тайном языке он означает: «Да, я все вижу, но если ты думаешь, что я хочу обсуждать эту тему, у тебя не все дома». Вовлекаться в обсуждение подобных тем опасно, и все это знают. Ведь если я скажу: «Да, я все вижу», подруга пойдет и сделает блефаропластику, а вдруг неудачно? Вдруг она окажется одной из тех несчастных, о ком пишут в таблоидах: «Она подала в суд на пластического хирурга, потому что у нее глаза больше не закрываются»? Но главное, виновата буду я. А мне этого очень не хотелось бы. Ведь я сама до сих пор не простила одну подругу за то, что та отсоветовала мне покупать квартиру на Семьдесят пятой улице в Вест-Сайде в 1976 году. Идеальную квартиру, между прочим.
В дружеской беседе я, бывает, заговариваюсь, и приходится себя останавливать. С друзьями-мужчинами такого нет. Но с подругами все иначе. Мы уже не девочки; точнее, сорок лет как перестали ими быть. И когда мы вместе обедаем, я оглядываю сидящих за столиком кафе и понимаю: все в водолазках. Нет, мы можем, конечно, надеть и шарфы, как Кэтрин Хепберн в фильме «На золотом озере» [1] . Или платья с воротником-стойкой – и тогда становимся похожи на сборище женщин-пасторов в воротничках. Это и смешно, и грустно, ведь это значит, что все мы переживаем из-за возраста. При этом никто не скрывает его и не одевается неподобающим образом. Для своих лет мы выглядим отлично. Вот только шея…
Ох уж эта шея. Как у курицы. Нет, как у индюка! Или как у слона. Есть шеи-аккордеоны и просто шеи со складками – еще не совсем аккордеоны, но близко к тому. Тощие и толстые, жилистые и обвисшие, дряблые и пятнистые. Или удивительные шеи, сочетающие в себе все перечисленные качества. Мой дерматолог говорит, что процесс старения шеи запускается в сорок три, и это начало конца. Для лица есть косметика, для мешков под глазами – консилер, для седины – краска, для морщин и складок – коллаген, ботокс и рестилайн. А с шеей нельзя сделать ничего, кроме пластики. Шея выдает нас. Лицо может лгать о возрасте, но она – никогда. Чтобы узнать возраст дерева, нужно срубить его и посчитать годовые кольца. Хотя если бы у деревьев была шея, их и рубить бы не пришлось.
Моя история с шеей началась незадолго до того, как мне исполнилось сорок три. Мне сделали операцию, после которой остался жуткий шрам чуть выше ключицы. Это был шок, потому что я думала: раз меня оперирует знаменитый хирург, он умеет нормально накладывать швы. И пусть вы, дорогой читатель, после прочтения этих строк отбросите книгу, все равно запомните их. Никогда не соглашайтесь на операцию, не попросив пластического хирурга просто постоять в операционной и приглядеть за происходящим.
Даже если операция серьезная и спасает вас от смертельной болезни;
• даже если вы искренне верите, что здоровье важнее красоты;
• даже если, очнувшись в палате, вы благодарите Бога за то, что это был не рак;
• даже если вы счастливы остаться в живых и внезапно понимаете, что в жизни важно, а что нет;
• даже если в тот момент вы клянетесь вечно радоваться своему пребыванию на планете Земля и никогда больше не жаловаться;
• гарантирую: очень скоро, гораздо скорее, чем вам кажется, вы будете смотреть в зеркало и думать: «Боже, как я ненавижу этот шрам».
При условии, конечно, что вы смотритесь в зеркало. Есть еще одна черта, свойственная людям определенного возраста: мы стараемся делать это как можно реже. Проходя мимо зеркала, я отвожу взгляд. Когда мне все же надо в него посмотреть, я сначала прищуриваюсь. Тогда, если я увижу там что-то действительно ужасное, я вроде как уже наполовину закрыла глаза, и осталось немного, чтобы прекратить это зрелище. Но если освещение хорошее (а я всегда надеюсь, что нет), я часто делаю то же, что и многие женщины в моем возрасте, – аккуратно оттягиваю кожу шеи назад и печально смотрю на помолодевшую версию себя. (Кстати, я заметила еще кое-что: если состояние вашей шеи кажется вам не таким уж критическим и вы хотите расстроиться сильнее обычного, по-настоящему впасть в депрессию, сядьте на заднее сиденье машины, за водителем, и взгляните на себя в зеркало заднего вида. Эти зеркала явно делают из какого-то другого материала. Не знаю почему, но для шеи хуже зеркала нет. Это одна из величайших загадок вселенной, как и то, почему холодная вода в ванной всегда холоднее, чем на кухне.)
Но вернемся к шее. Ведь мой рассказ посвящен ей. И я знаю, о чем вы думаете: раз я так недовольна, почему не иду к пластическому хирургу? Объясню. Если вы придете и скажете: «Мне нужно только шею исправить, больше ничего», хирург ответит, что не сможет этого сделать. Нужна еще подтяжка лица. И это правда. Он не раскручивает вас на деньги, нет. Дело в том, что шея и лицо вместе как надувной шарик. Нельзя подтянуть одно и не трогать другое. Но мне не нужна подтяжка лица. Вот будь у меня круглые толстые щеки, я, ладно уж, согласилась бы. Пампушкам такая операция подходит идеально. А я, увы, птичка, и после нее состояние моей шеи точно улучшится, но кожа на лице натянется, как на барабане. Уж лучше я буду щуриться, глядя на себя в зеркало, чем видеть там барабан.
Я часто читаю книги про возраст. Авторы всегда убеждают нас, читателей, что старение – это круто. Ты становишься мудрой, спокойной и проницательной; достигаешь того этапа в жизни, когда можешь отделить зерна от плевел. Терпеть не могу этих авторов. Ну как можно так говорить? Разве у них нет шеи? Они не устали заматывать ее шарфиком? Не надоело из ста процентов платьев и джемперов на прилавках довольствоваться десятью, потому что остальные девяносто открывают шею? Неужели им не грустно, что вместо бус приходится носить ошейники?
Мне ужасно жаль, что в молодости я мало разглядывала свою шею в зеркало. Я жалею об этом больше всего на свете – даже больше, чем о той квартире на Семьдесят пятой улице, больше, чем о самой катастрофической неудаче в личной жизни. Я никогда не задумывалась, что красивая шея – это дар. И даже не предполагала, что однажды мне станет так ее не хватать.
Конечно, авторы книг о старении правы: с возрастом я обрела мудрость, спокойствие и проницательность. Теперь я могу отделить зерна от плевел и понять, что действительно важно в жизни.
Терпеть не могу свою сумку
Ненавижу свою сумку. Терпеть ее не могу. Вы из тех женщин, которым почему-то нравятся сумки? Тогда не читайте мой рассказ: вы в нем ничего для себя не найдете. Это рассказ для тех, кто ненавидит сумки, не умеет обращаться с сумками и понимает, что сумка на самом деле – отражение наших никудышных способностей вести хозяйство, безнадежной неорганизованности, хронической неспособности что-либо выбросить. Вот поэтому мы и терпим фиаско в обращении с этим требовательным и капризным аксессуаром (например, он требует, чтобы его зачем-то сочетали с остальной одеждой).
Мой рассказ для тех, чьи сумки – трясина болотная. В ней затерялись рассыпанные «тик-таки», одинокие таблетки от головной боли, помады без крышечек и винтажные гигиенические помады неизвестно какого года, табачные крошки, которые рассыпаны там, хотя вы бросили курить лет десять назад, тампоны без обертки, английские монеты, оставшиеся после поездки в Лондон в прошлом октябре, посадочные талоны с рейсов, о которых вы давно забыли, ключи от номера в гостинице (какой, где – одному Богу известно), потекшие шариковые ручки, бумажные салфетки (которые, может быть, использовались, а может, и нет, но теперь уже не поймешь), очки с поцарапанными стеклами, старый чайный пакетик, несколько смятых чеков из чековой книжки со смазанными чернилами и зубная щетка, которая выглядит так, будто ею чистили серебро.
Мой рассказ для тех, кто в середине июля вдруг обнаруживает, что еще не купил летнюю сумку, а в середине зимы ходит с соломенной сумкой для пляжа.
Для тех, кто не понимает, как сумка может стоить пятьсот или шестьсот долларов, не говоря о королеве всех сумок – сумке Birkin, которая стоит десять тысяч. Но это неважно, потому что ради Birkin надо выстоять очередь, а попасть в список ожидания невозможно. Список ожидания на сумку! Дожили. Очередь, чтобы купить сумку за десять тысяч долларов, в которой в итоге все равно рассыплется «тик-так»!
Короче, этот рассказ для тех, кто знает: сумка – не что иное, как отражение их собственной личности, пугающее и нелицеприятное.
Перефразируя знаменитую фразу Людовика XIV, который был слишком умен, чтобы иметь сумку, можно сказать: «Сумка – это я» [2] .
Еще много лет назад я поняла, что не в ладах с сумками, и у меня долго получалось обходиться без них. Я автор-фрилансер, большую часть времени всегда проводила дома. Чтобы пойти на кухню, сумка не нужна. Если мне требовалось куда-то выйти вечером, я брала с собой помаду, двадцать долларов и кредитку, сунув все это в карман. В вечернюю сумочку все равно больше ничего бы не поместилось, а я таким образом сэкономила кучу денег. Ведь по причинам, понятным лишь тем, кто разбирается в законах капиталистического общества, вечерние сумочки стоят еще дороже обычных.
Увы, рано или поздно наставал тот момент, когда мне надо было выйти из дома, имея при себе чуть больше вещей. Я решила проблему, купив пальто с очень большими карманами. Пальто становилось как бы сумкой, только удобнее. Да все что угодно лучше, чем сумка!
С этим аксессуаром вечно одна и та же история. Начинается с малого. Допустим, вы дали себе обещание быть аккуратной. Поклялись, что на этот раз все будет иначе. И вот вы кладете в сумку Только Самое Необходимое – бумажник и кое-что из косметики в абсолютно новенькой чистенькой косметичке, точно такой, как у ваших подруг, у которых много сумок. Но буквально через несколько секунд в сумке вырастают такие дебри, как будто вы носили ее с собой всю жизнь! Косметика почему-то выпадает из новой косметички (наверное, потому, что вы забыли ее застегнуть); из бумажника непременно выкатывается мелочь (наверное, потому, что вы забыли застегнуть отделение для мелочи); где-то в этом хаосе валяются кредитки (вы забыли вернуть их в бумажник, когда купили солнцезащитный крем, который теперь вытек и запачкал подкладку, потому что вы забыли закрутить крышечку после того, как намазали кремом руки, одновременно ведя машину на скорости сто километров в час). Кроме того, много места занимает чудо техники, хранящее все ваши контакты и встречи. Но вы не можете их посмотреть, потому что у чуда села батарейка. Еще в сумке непонятно как оказывается наполовину пустая бутылка с водой и недоеденная еда из самолета, которую вы прихватили с собой на случай, если когда-нибудь будете умирать от голода. Тогда-то вам точно захочется съесть этот кусочек сыра, на вкус как пластик. А умещаются ли в сумку кроссовки? Ого, влезли!
Короче, прежде чем вы успеете сказать «сумка», ваша сумка будет весить десять килограммов, и у вас от такого груза возникнет серьезный риск воспаления плечевого сустава, а может быть, даже понадобится операция. Вы не успеете оглянуться, как в сумку каким-то образом перекочуют все ваши вещи. С этой сумкой можно будет бежать из страны. Вот только открыв ее, вы ничего там не найдете, ведь сумка – черная дыра, где всё пропадает. Искать там что-то приходится часами. Фонарик поможет – но только если перед этим вы не положили его в сумку. В противном случае вы не найдете его никогда.
Что же делать? Я больше не фрилансер и не сижу дома весь день. Мне приходится носить с собой разные вещи, они требуются для работы. Мне нужна косметика, чтобы привести себя в порядок. Книга, чтобы не было скучно. Увы, без сумки теперь не обойтись. Я думала над решением этой проблемы. Подобно голливудским звездам, которые в поисках спасения обращаются к каббале, сайентологии и йоге, я прочла все статьи на тему сумок. Их авторы клятвенно обещали избавить меня от мучений.
В какой-то момент я подумала: возможно, выход в том, чтобы иметь не одну сумку, а две? И попробовала завести две сумки: одну для личных вещей, другую для работы. (Да, я в курсе, что эту вторую сумку принято называть портфелем.) Такая система работает для многих, но не сработала для меня по очевидным причинам, о которых я уже говорила: я очень неорганизованный человек. Пробовала я и другой способ – купить действительно дорогую сумку. У меня была теория, что дорогая сумка заставит меня измениться, но я ошиблась. Я также думала, что мне поможет полусумка-полурюкзак в стиле Prada, но увы. Во-первых, я купила этот полурюкзак, когда он уже вышел из моды, во-вторых, через секунду он настолько забился вещами, что я стала похожа на непальского носильщика, навьюченного для восхождения на гору.
А потом я очутилась в Париже с подругой, которая приехала туда с единственной целью – купить сумку Kelly. Вы наверняка знаете, что это такое. Но я не знала. Никогда не слышала ни о каких Kelly. «А что за сумка?» – спросила я подругу. Та посмотрела на меня как на древнего человека, который много веков проспал в пещере и только что проснулся в будущем. И объяснила: «Сумка Kelly – это сумка от Hermès, которая появилась в 1950-е годы и стала знаменитой благодаря Грейс Келли, отсюда и название». Эта сумка – классика, эквивалент идеальной нитки жемчуга в мире сумок. Их всё еще производят, но моя подруга не хотела новую Kelly – ей нужна была винтажная. Она слышала, что у одного продавца на блошином рынке есть несколько штук на продажу. Блошиный рынок работает только по выходным, поэтому несколько дней мы ходили по ресторанам, пили, ели и смотрели достопримечательности, но всё это (для моей подруги по крайней мере) было лишь прелюдией к основному событию. «А сколько стоит сумка?» – спросила я. И выпала в осадок, услышав ответ: «Около трех тысяч долларов». Три тысячи за какую-то старую – не новую – сумку плюс билет на самолет! (Вы же посчитали билет на самолет? Я посчитала!)
Наконец мы пошли на блошиный рынок и увидели Kelly. Я не знала, что и сказать. Она напомнила мне сумку, с которой ходила моя мама. В нее почти ничего не помещалось, она неудобно висела на локте подруги. Может, я ничего не понимаю, но мне кажется, что сумка, которую нельзя повесить на плечо, а можно только на локоть, прибавляет десять лет возраста и к тому же обездвиживает половину тела. В современном мире руки должны быть свободны. Не хочу казаться занудой, но сумка на локте, как и туфли на высоких каблуках, по сути, делает вас маломобильной гражданкой. Думаю, это одна из многих причин, почему мужчины не носят такие сумки. Если одна рука занята, вы лишаетесь возможности сделать кучу интересного – например, локтями пробить себе дорогу в толпе, обнять любимого, взобраться на самый верх по скользкому канату, помахать обеими руками таксисту.
Впрочем, моя подруга все равно купила Kelly, заплатив за нее две тысячи шестьсот долларов. Цвет попался не совсем такой, как она хотела, но сумка оказалась в превосходном состоянии. Разумеется, ее нужно было сразу покрыть водонепроницаемым составом, ведь стоило ей промокнуть под дождем, и она сразу испортилась бы, наполовину упав в цене. Водонепроницаемый состав? Промокнуть? До этого мне никогда не приходило в голову, что нужно так волноваться за сумку, и уж точно я не подозревала, что сумки обрабатывают каким-то там составом. Эх, ничему меня мама не научила, подумала я, и мне чуть не стало себя жалко. Но тут пришло время обеда.
Мы сели в бистро, сумку Kelly поставили на середину стола, и она стояла там, как памятник нашей успешной шопинговой экспедиции. И тут на улице пошел дождь. Глаза моей подруги наполнились слезами. Губы задрожали. Сумчатое рисковало лишиться своей сумки, и это было для него невыносимо. Ведь Kelly еще не успели покрыть водонепроницаемым составом! Теперь придется сидеть здесь весь день, чтобы ни капли влаги не попало на драгоценную сумку. Я даже подумала, что моя подруга, возможно, останется в бистро навсегда. Пройдут годы, дождь будет идти, не переставая. Подруга состарится (зато ее сумка с годами, конечно, станет только лучше) и в конце концов, как Лотова жена нашего времени, кристаллизуется вместе с Kelly, превратившись в памятник людям, которые слишком любили свои сумки. О ней будут слагать баллады и легенды. В тот момент я окончательно перестала волноваться из-за сумок и решила: с меня хватит.
Вернувшись в Нью-Йорк, я купила себе сумку. Точнее, не совсем: «сумка» для такого предмета – слишком громкое название. Это нечто с изображением громадной нью-йоркской карточки на метро, желтой с синим. Желтый – как такси, синий – самого ужасного оттенка на свете, чистый ультрамарин. Сумка не подходит ни к чему и, следовательно, если провести глубочайший философский анализ, подходит ко всему. Она из пластика, значит, на сто процентов водонепроницаема. В любое время года она выглядит одинаково страшно. Купила я ее почти даром, за двадцать шесть баксов, и новую, видимо, покупать вообще не придется: сумка выглядит абсолютно неубиваемой. А главное – поскольку она никогда не была в моде, то никогда из нее и не выйдет.
Не стану врать, эта сумка годится не для всех ситуаций; в редких случаях приходится брать другую, которую я терпеть не могу. Но обычно я все-таки хожу со своей страшной сумкой. И куда бы я ни пошла, мне повсюду говорят: «О, какая она у вас классная! А где вы ее купили?» И я отвечаю: «В музее транспорта на Центральном вокзале, а средства от покупки пошли на улучшение инфраструктуры нью-йоркского метрополитена (хотя она и без этого чудо как хороша)». Думаю, после моих слов не один человек пошел и купил такую же сумку. А может, не пошел. Мне все равно. Главное – теперь я счастлива!
Мемуары серийной моногамщицы
Первую кулинарную книгу мне подарила мама в 1962 году. В честь моего переезда в Нью-Йорк и начала самостоятельной жизни она вручила мне «Кулинарную книгу для гурманов» (том 1) и несколько комплектов постельного белья (белого, с фестонами). «Кулинарная книга для гурманов» была толстенным фолиантом в мрачном красно-коричневом переплете. Она состояла из рецептов, подобранных редакторами журнала «Гурман», и сопровождалась великолепными, торжественными, мрачноватыми фотографиями еды, которыми славился этот журнал.
С появлением «Кулинарной книги» жизнь моей мамы перевернулась. До этого – а книгу издали в 1950-х – мама предпочитала держаться от кухни как можно дальше. У нас была чудесная повариха с Юга по имени Ивлин Холл, она готовила классические американские блюда – ростбиф, жареного цыпленка и первоклассный яблочный пирог. Но стоило «Кулинарной книге для гурманов» появиться в нашем доме, и Ивлин стала готовить цыпленка маренго и крем-карамель. А вскоре и мама каким-то чудом оказалась на кухне, начиняя весенние рулетики. Их рецепт вы найдете на тридцать шестой странице. Но, к сожалению, там ничего не говорится о том, сколько нервов и времени нужно на эти рулетики, и о том, сколько напряжения в доме создает человек, который решился их приготовить. И при этом они получаются совершенно невкусными, не то что рулетики из службы доставки китайской еды.
Сам факт обладания «Книгой для гурманов» превращал вас в утонченного человека, разбирающегося в высокой кухне. Много лет я дарила такую книгу на свадьбы подругам. Это был символ взрослости, знак, что вы знаете толк в хорошей еде. Но я никогда не использовала книгу по назначению. Я ни разу не открывала ее на кухонном столе, чтобы что-нибудь приготовить и заляпать страницы маслом и шоколадом, и так с ней и не сроднилась.
А книга, которой я пользовалась действительно много и часто, была маленькой и называлась «Вкус Франции». Ее подарила мне крутая взрослая подруга – назовем ее Джейн. Встретились мы в мое первое лето в Нью-Йорке. Ей было аж двадцать пять лет, она взяла меня под крыло и познакомила не только с книгой, но и с бри и вителло тонато, а еще отвела в знаменитую омлетную в Ист-Сайде, в районе Шестидесятых улиц. Когда я впервые попала в эту омлетную – она называлась «Мадам Ромен де Лион» – то чуть не упала в обморок, увидев, что омлет там стоит три сорок пять. Я тогда трудилась в Newsweek на обработке почты и получала пятьдесят пять долларов в неделю.
Джейн также познакомила меня с концепцией «сестер по парню». Вы становились ими, если с одним и тем же парнем обе провели ночь. Джейн переспала с кучей известных журналистов, редакторов и писателей. Один из них – самый знаменитый, – выпроваживая ее из квартиры наутро, подарил ей экземпляр своей книги. У него рядом с дверью стояла целая коробка с книгами, и, когда она шла к двери, он произнес (это его точные слова): «Не забудь взять свой бесплатный экземпляр на выходе!»
Вечером того дня, когда стреляли в президента Кеннеди, Джейн устраивала вечеринку и, несмотря на трагедию, не стала ее отменять (никто так не делает). На закуску она подала блюдо под названием селери ремулад. Я ничего подобного в жизни не ела и до сих пор не знаю, из чего оно было приготовлено. Через пару месяцев у меня случилось кое-что с парнем, с которым до этого у Джейн тоже кое-что было. Мы стали сестрами по парню, и, что любопытно, на этом наша дружба закончилась. Зато моя дружба со «Вкусом Франции» только начиналась.
«Вкус Франции» был не крупнее записной книжки, примерно пятнадцать на двадцать сантиметров. Книга состояла из коротких текстовых блоков с рецептами некой Нарциссы Чемберлен и ее дочери, которую тоже звали Нарциссой. Еще в книге были большие черно-белые фотографии из путешествий по Франции, сделанные Самюэлем Чемберленом, мужем первой Нарциссы и отцом второй. История семейства Чемберленов меня не слишком интересовала, но, когда я все же задумывалась о них, это ставило меня в тупик. Прежде всего, я никак не могла взять в толк, как человек с именем Нарцисса мог решиться назвать свою дочь точно так же. Во-вторых, я не понимала, как эти трое уживались. Они путешествовали по Франции вместе и спорили, чья очередь сидеть на заднем сиденье? Нравилось ли второй Нарциссе работать с родителями? И если да, то, возможно, она была не совсем нормальной? Но рецепты Чемберленов оказались простыми и прощали неопытность. С подачи двух Нарцисс я научилась делать превосходный шоколадный мусс за пять минут и чудесный десерт из карамельных груш, запеченных со сливками. Я готовила эти груши много лет, а мусс постепенно перестала – на смену ему пришло крем-брюле.
Перед самым моим переездом в Нью-Йорк случилось два исторических события. Изобрели противозачаточные таблетки и вышла в свет первая книга Джулии Чайлд. В результате все стали заниматься сексом, а после секса что-то готовить. Одна моя подруга съехалась с парнем, в которого была влюблена. Ее мать пришла в ужас и предупредила дочь, что парень на ней никогда не женится, поскольку она уже с ним переспала. «Теперь осталось одно, – сказала мать в качестве последнего наставления, – ни в коем случае ничего ему не готовь!» Но было уже поздно. Подруга стала готовить. И он женился на ней, несмотря ни на что. Примерно в то же время американцы открыли для себя эндивий, затем рукколу, затем радиккьо и фризе, а после – еще три салата: месклан, валерианеллу и микрозелень. Сейчас я рассказала вам историю салата за последние сорок лет, но я забегаю вперед.
В середине 1960-х в мире кулинарных книг утвердились три авторитета: «Искусство французской кулинарии» Джулии Чайльд, «Кулинарная книга New York Times» Крэйга Клэйборна и «Кулинарная школа» Майкла Филда. Я работала репортером в New York Post и жила в Гринвич-Виллидж. Если мне случалось провести вечер дома, я открывала одну из этих книг и готовила себе полноценный ужин. Потом садилась перед телевизором и съедала его. При этом я чувствовала себя очень смелой. Да, я сижу дома, меня никто никуда не пригласил, но, по крайней мере, я не ем йогурт прямо из упаковки, как некоторые одинокие и несчастные! То, что я в одиночку уминала ужин на четверых, почему-то не виделось мне проблемой.
Я опробовала все рецепты из книги Майкла и, наверное, больше половины из первой книги Джулии. Во время готовки я вела с ними воображаемые разговоры. По сравнению с Майклом Джулия производила впечатление милой, более снисходительной. Тогда у нее была своя программа на телевидении, и она все время роняла еду, потом поднимала с пола и как ни в чем не бывало бросала на сковородку. Майкл Филд казался более суровым и придирчивым; по правде говоря, это был настоящий кулинарный фашист. Он не признавал чесночные прессы и подобные приспособления (считал, что чеснок из пресса горчит), и я выкинула свою чеснокодавилку из страха, что Майкл вдруг появится на моей кухне и осудит меня. Пропорции в его рецептах выверялись строго, и я следовала им с точностью до грамма. Я была очень молода и считала, что, если изменишь рецепт хоть капельку, ничего не получится. Для гостей я обожала готовить карри с курицей по сложнейшему рецепту Майкла и подавала его со всеми необходимыми приправами и маринадами, хотя иногда брала рецепт попроще – карри с ягненком от Крэйга Клэйборна, из его воскресной колонки в New York Times. В рецепт входили бананы и жирные сливки. Недавно я снова решила его приготовить – получилось ужасно.
Крэйг Клэйборн работал в New York Times не только автором кулинарной рубрики, но и ресторанным критиком. Он считался очень влиятельным человеком и стал предметом моего временного помешательства. Крэйг – его все звали Крэйгом, даже если не были с ним знакомы, – любил готовить национальные блюда. Будучи его преданной поклонницей, я научилась делать и мусаку, и табуле. Люди жили его воскресными рецептами. Страница с ними была первой, которую я открывала в воскресном выпуске Times. Все знали, что у Крэйга есть модульный дом в Восточном Хэмптоне, на берегу залива, и он пристроил к нему новую кухню; что он обычно готовит вместе с французским шеф-поваром Пьером Френеем и презирает салат айсберг. Невозможно говорить об истории салата последних сорока лет и не упомянуть Крэйга: он сыграл в ней определяющую роль. Я всегда любила салат айсберг с заправкой из рокфора, и по этому поводу у нас с Крэйгом разыгрывались бурные воображаемые дебаты.
Я долго надеялась, что мы встретимся и станем друзьями. Я часто обдумывала эту возможность, и больше всего меня занимал вопрос: что я приготовлю, если Крэйг придет ко мне на ужин? Стоит ли подать ему что-то по его собственному рецепту? Или блюдо, приготовленное по рецепту из другой кулинарной книги? Может, существует какой-то этикет на этот счет? Если да, я о нем не знала. Потом меня осенило, что я должна, наверное, приготовить для Крэйга свое собственное блюдо. Правда, у меня не было ни одного своего рецепта, за исключением, пожалуй, соуса барбекю моей мамы, основным ингредиентом которого служил кетчуп Heinz. Но мне все равно очень хотелось, чтобы Крэйг пришел в гости! Я где-то прочла, что многие боятся приглашать его на ужин. Я не боялась, я просто его не знала. Честно говоря, в моих фантазиях Крэйг не только ужинал у меня дома, но и писал обо мне статью, разумеется, с моими фирменными рецептами. Впрочем, как я уже говорила, фирменных рецептов у меня не было.
Тем временем кулинария превратилась для женщин в соревнование, безумную гонку, отнимавшую много нервов. Все мы жаждали аплодисментов, готовили на публику и мечтали угодить всем. Что это было – великая кульминация эпохи домохозяйства 1950-х или осложнение на почве феминизма? Никто не знал. Мы были слишком заняты варкой и жаркой, чтобы об этом задумываться.
Я вышла замуж и совершенно съехала с катушек на почве готовки. Я готовила бразильские национальные блюда. Заворачивала начинку в тесто фило. Фаршировала виноградные листья. Делала суфле. Прошла специальные курсы по использованию кухонного комбайна. Я даже приготовила целый китайский банкет с лимонным цыпленком по рецепту Ли Лума. Ли Лум работал шеф-поваром Pearls, знаменитого китайского ресторана, где невозможно было заказать столик. Те счастливчики, кому это все-таки удавалось, запоминали свой ужин навсегда: в блюдах содержалось столько глутамата натрия, что бессонница на годы вперед была им обеспечена. Чтобы приготовить лимонного цыпленка по рецепту Ли Лума, полоски куриной грудки окунали в муку из водяного каштана, затем обжаривали, опускали в соус с измельченным ананасом и выливали сверху бутылку концентрированного лимонного сока. Этот рецепт я тоже узнала из колонки Крэйга Клэйборна в New York Times. Сам Крэйг, разумеется, в любой момент мог прийти и запросто поужинать в Pearls. Мне очень хотелось однажды сходить туда с ним, ну и для начала познакомиться и стать близкими друзьями.
источник
Это не «мысли о том, как быть женщиной», это мысли о том, как быть Норой Эфрон.
Кто такая Нора Эфрон?
Я понятия не имела до того момента, пока не прочитала статью из википедии.
Оказывается, это — сценарист и режиссёр фильмов «Неспящие в Сиэттле», «Когда Гарри встретил Салли», «Вам письмо», «Джули и Джулия», трижды номинирована на Оскар за лучший оригинальный сценарий.
Думаю, что хотя бы один из этих фильмов вы точно смотрели
«Я ненавижу свою шею» — краткое содержание жизни автора, но некоторые главы касаются любой женщины.
Чувствуется, что человек относился к жизни легко. И эта книга тоже легкая.
В ней нет никакой мудрости, это просто размышления
Мне очень понравилась глава про женские сумки, в которой Нора описывает, какой ад в них творится и что найти там можно все, что угодно, кроме того, что нужно, потому что сумка — чёрная дыра)))
Классная глава про уход за собой и про родительство
Книга вышла, когда Норе было уже 65 и в ней четко прослеживается горечь автора по поводу своего возраста.
Сложность только в том, что это история американки о жизни в Нью-Йорке, много упоминается локально-известных личностей, объектов и проблем, которые могут быть не понятны. Но в целом — это история человека, который прожил обычную жизнь, полную радостей и грусти, успехов и неудач, и имел возможность поделиться своими мыслями, история про женщину, которая смотрит на свою жизнь с высоты прожитых лет)
Все мы там будем и это не круто.. но неизбежно!
Поэтому лучше воспринимать все с юмором, как Нора
Она умерла спустя 6 лет после выхода этой книги и нам остались только её фильмы.
Читается мгновенно — крупный шрифт, всего 150 страниц.
Вполне адекватно, если вы думаете, что книга несоразмерно дорогая по сравнению с количеством страниц, но черт побери, она красивая и приятная!! Качество страниц и печати просто 100 из 10, они как шёлк, хочется гладить, переворачивать и даже загибать уголки страшно!
п.с. книга понравилась моей маме))
Чёрных водолазок много не бывает. Вынуждена согласиться с Норой Эфрон, автором бестселлера New York Times «Я ненавижу свою шею и другие мысли о том, как быть женщиной». Мне пока 28, но от своей шеи я уже не в восторге. Да кто ж её любит? Только ведьмы, наверное…
Это одна из самых восхитительных девчачьих книг, которую я прочитала за последнее время. Если на чистоту, то такое чтиво не частый гость в моей библиотеке. Но это не умоляет её достоинств! Я сказала «девчачья книга»? Хм.. Ну как девчачья. На ней стоит маркировка 18+. И скорее всего не потому, что вы можете прочитать какие-то нецензурные вещи. Просто, чтобы ей проникнуться, нужно немного пожить в женском теле. Я бы поставила маркировку 25+.
Нора Эфрон — восхитительная женщина. Трижды номинант на «Оскар», сценарист, режиссёр, журналист, писатель. Как жаль, что я не знала о ней раньше. А как написана эта книга! Тонко, правдиво, с юмором, в точку. Из каждого слова понятно, что автор — умная, талантливая, взрослая, прожившая интересную и насыщенную жизнь Женщина (не случайно с большой буквы) ! Если бы я умела так искрометно выражать свои мысли, то давно стала бы блогером-миллионником. Минимум! Потому что вы не смогли бы пройти мимо, как я с этой книгой.
Вроде ничего принципиально нового, вроде все очень просто, но оторваться невозможно. В чем секрет, Нора?
Эта книга пропитана чувством юмора и самоиронией. Увлекательные рассуждения о жизни. Без нравоучений и правильных ответов. И о том, что жизнь имеет эмоции, запах, цвет и вкус.
«Повелась» на рекламу. Совершенно не понравилась, редко жалею о покупке какой-нибудь книги, но это, к сожалению, прямо тот самый случай.
Простые и емкие, порой грустные и с улыбкой истории о том, как быть женщиной.
Норе Эфрон было за шестьдесят, когда она написала «Я ненавижу свою шею» — руководство пользователя для своих ровесниц или 33 мудрости для тех, кто помладше.
Как наслаждаться моментом и жить сейчас, чтобы не жалеть в будущем (хотя все равно пожалеешь).
Рассказы о себе, семье, отношениях, книгах, кино, людях, приправленные ароматными описаниями еды и колоритом Нью-Йорка.
Книга цепляет и оставляет след вне зависимости от возраста.
Отдельное спасибо издательству МИФ за стильную обложку и плотные страницы!
Купила книгу из-за хорошей рекламы МИФа, в этом они прекрасны.
История женщины, история Нью-Йорка и все.
Если заинтересовались этой книгой, не надейтесь, что в ней найдутся ответы на «как полюбить себя и своё тело».
В похожем ключе, но намного интереснее, вызывающая то хохот, то слезы — Алена Долецкая и ее «Не жизнь, а сказка»
История успешной женщины. О ее жизни, любви к Нью-Йорку. О мужчинах , которые любили и предавали. О любимых подругах и болезни. О том как стареет женщина и один за другим уходят ее друзья. Местами веселая, местами грустная книга. Прочитал и забыл.
Качественное легкое чтиво от харизматичного. обаятельного, остроумного автора, внутренне свободной женщины, которая имеет дар вовлекать тебя в поле своих мыслей будто близкая подруга. Замечательный слепок доандроидной эпохи, в которую автор тебя погружает, вызывает желание понастальгировать о той поре, когда люди активно общались друг с другом, а не со своими виртуальными персонажами в соцсетях. хоть это и Нью-Йорк, а не Тюмень. Такие мемуарные заметки ценны личным опытом, хочется написать о своей жизни такие же.
Книга с претензией на юмор, но абсолютно плоский, даже немного раздражающей своей примитивностью. Какое-то время заставляла себя читать в надежде, что история заинтересует, но нет. Не советуют тратить время на данное чтиво.
Книга ни о чем, скучная и примитивная! Вы прекрасно обойдётесь без неё.
Сначала мне было смешно и весело.
Потом стало скучно, потому что повествование стало линейно — примитивным.
А потом пришло ощущение, что я как будто разговариваю со своей очень взрослой подругой, которая честно, откровенно и с юмором рассказывает про то, как это — быть женщиной, которой больше 60-ти лет. И знаете что я поняла? Это будет грустно.
«Сама все время вру из вежливости, в основном, в разговоре с подругами. Они признаются, что их расстраивают вечные мешки под глазами, обвисшие скулы, морщины, дряблый живот. Спрашивают, стоит ли им сделать блефаропластику, подтяжку, ботокс или липосакцию, как я считаю? Дежурный ответ в этой ситуации: «Не говори глупости», что означает: «Да, я все вижу, но если ты думаешь что я хочу обсуждать эту тему, у тебя не все дома».
“Конечно, вслух я в этом не признаюсь — внешне я оптимистка. Но суровая правда в том, что когда тебе больше шестидесяти — это грустно. Друзья умирают или борются с болезнями. Над вами витают миазмы меланхолии, заставляя признать, что жизнь хоть и была счастливой и успешной, но и была наполнена разочарованиями и ошибками, большими и малыми. Правда беспощадна — я жалею о многом»
«Для женщин преклонного возраста написано много книг. Все они одинаково веселы и уверяют нас, что жизнь становится очень приятной, стоит освободится от всего, что так докучает в молодости — детей, месячных, работы. Зачем люди вообще пишут о том, что лучше быть старым, а не молодым. Ясно же что не лучше»
В общем, обещанная быть «легкой и веселой книжкой о женщинах преклонного возраста» лично для меня обернулась другой своей стороной — меланхоличной.
Но, к слову, это та из ооочень немногих книг, которые я дочитала до конца
источник