Кто такой ипатий потей

– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу. Иверскую.
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.

Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.

источник

Кир Ипатий Поцей (белор. Іпаці Пацей , укр. Іпатій Потій , польск. Hipacy Pociej ; 12 апреля 1541, Рожанка — 18 июля 1613, Владимир-Волынский) — государственный и церковный деятель Великого княжества Литовского. Имя в миру — Адам.

Адам Поцей происходил из православного шляхетского рода Поцеев герба Вага, был сыном подскарбия Льва Поцея и Анны Лазы. После смерти мужа Анна Лаза около 1550 года вышла за смоленского каштеляна Доминика Паца. Таким образом Адам стал сводным братом минского воеводы Яна Паца. Адам родился 12 апреля 1541 в деревне Рожанка [1]

В 1561 году женился на Анне, дочери Фёдора Одинцевич и Анны Головня-Острожецкой. Имел с женой 6 детей, троих сыновей: Яна, Петра и Кристофа, и трёх дочерей: Александру, Катерину (жена Рафала Лещинского) и ещё одну, чьё имя неизвестно.

Был взят под опеку князя Николая Радзивилла Чёрного, у которого позже служил секретарём. Вероятно под влиянием патрона перешёл в кальвинизм. Жил при княжеском дворе в Несвиже, где закончил кальвинистскую школу, после чего учился в Краковской академии.

В 1566 году стал брестским земским писарем. В 1569 году был одним из подписантов Люблинской унии, в 1573 году — Варшавской конфедерации. В 1576 году стал брестским земским судьёй, в 1578-1580 годах являлся налоговым инспектором Брестского воеводства. В 1578-1579 годах участвовал в Инфлянтской войне. В 1588 году стал брестским каштеляном. Около 1574 года вернулся в православие, активно участвовал в религиозной жизни, был членом Львовского братства.

В 1592 году стал создателем Брестского православного братства, входил в круг друзей Константина Василя Острожского. В 1592 году после смерти жены постригся в монахи, взяв монашеское имя Ипатий. 27 мая 1593 года был хиротонисан Михаилом Рагозой в епископа Владимирского и Брестского.

Ещё будучи светской особой прикладывал усилия к объединению православных и католиков, в отличии от князя Острожского [2] был согласен на локальную унию в пределах Речи Посполитой. В 1588 году просил епископа Бернарда Мацеёвского (польск. Bernard Maciejowski ) во время посещения Речи Посполитой Константинопольским патриархом Иеремией ІІ, поднять вопрос о заключении унии. В 1594 году в Торчине в резиденции епископа Мацеёвского вместе с епископом Кириллом Терлецким подписал «Акт об унии». В 1595 году в Вильне издал свою первую проунийную работу — «Унія, альбо выклад преднейшых артыкулов, ку з’едночэнью Греков с костелом Рымскім належащіх». 15 ноября вместе с Терлецким прибыл в Рим с предложением к Папе Клименту VIII заключить церковную унию. Документы были утверждены 21 января 1596 года. Поцей стал главным организатором Собора в Бресте в октябре 1596 года.

Поцей уделял много внимаю развитию образования греко-католического духовенства. Пытался переделать брестскую православную школу в униатскую духовную семинарию, назначив туда доктора богословия Петра Аркудия. В 1599 году начал подготовку священников при Свято-Троицком монастыре в Вильне, в 1601 году открыл там семинарию.

После смерти Михаила Рогозы в августе 1599 года был назначен Жигимонтом Вазой на пост нового Киевского митрополита, Папа утвердил это назначение 15 ноября 1600 года, таким образом Поцей возглавил Униатскую церковь Речи Посполитой.

В 1609 году добился от Жигимонта Вазы издания универсала, согласно которому на священнические посты могли назначаться только те, кто получил на это санкцию митрополита. 21 августа того же года на него совершил неудачное покушение член виленского православного братства Иван Тупека, который напал на Поцея во время торжественной процессии на улице. Нападавший успел нанести лишь один ударь саблей, которым отсёк несколько пальцев на руке митрополита, сразу после этого Иван Тупека был обезоружен.

Умер 18 июля 1613 года во Владимире Волынском, был похоронен в местном соборе.

Ипатий Поцей был автором ряда полемических работ, направленных в защиту Унии и опровержении аргументов православных. Писал на старобелорусском и старопольском языках.

• Унія, альбо выклад преднейшых артыкулов, ку з’едночэнью Греков с костелом Рымскім належащіх (Вильна, 1595)
• Каляндар рымскіх навінаў (1596)
• Отпіс на ліст ніякого кліріка Острожского безіменного (1598—1599)
• Антырэсіс (1599[3] )
• Оборона собору Флорентійського (1603)
• Размова Берасьцейца з Братчыкам (1604)
• Уваскрэшаны Налівайка (1607)
• Ерасі, невуцтва і палітыка папоў і мяшчанаў віленскага брацтва (1608)
• Гармонія, альбо согласіе веры, сакраментов і церемоніей святое Восточное церкві с костелом Рымскім (1608)
• Kazania y Homilie męża bożego Niesmertelnej Slavy y Pamięci Hipacyusza Pocieja Metropolity Kijowskiego, Halickiego y calaey Rusi, Biskup Wlodzimierskiego y Brzeskiego
• Respons Hipacyusza Pocieia Metropolity całey Rusi, Biskupa Włodzimierskiego y Brzeskiego, na List Melecyusza Patryarchi Alexandryiskiego

Также был автором многочисленных писем до Константина Острожского, Льва Сапеги и других литовских политиков. Составил несколько сотен проповедей и поучений, первое издание его проповедей было осуществлено в 1674 году на старобелорусском языке. В 1714 году под названием «Казаньні й гаміліі» они были повторно изданы Львом Кишкой в Супрасли. В 1772 году сборник переиздан в Почаеве.

В 1605 году Поцей опубликовал найденное им письмо киевского митрополита Мисаила, в котором тот высказывал стремление к унии с Римской церковью.

источник

ПОТЕЙ ИПАТИЙ — государственный и церковный деятель Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, писатель-полемист, один из организаторов Брестской церковной унии.

Из пра­во­слав­ной се­мьи Льва По­тее­ви­ча Па­цея (Тыш­ко­ви­ча), под­скар­бия и пи­са­ря Великого княжества Ли­тов­ско­го (ВКЛ), при­двор­но­го польского ко­ро­ля Си­гиз­мун­да I. По­сле смер­ти от­ца (1550) поль­зо­вал­ся по­кро­ви­тель­ст­вом канц­ле­ра ВКЛ каль­ви­ни­ста князя Ни­ко­лая Рад­зи­вил­ла Чёр­но­го (1515-1565), за его счёт окон­чил Кра­ков­скую ака­де­мию (ны­не Ягел­лон­ский уни­вер­си­тет). Став сек­ре­та­рём сво­его по­кро­ви­те­ля, пе­ре­шёл в каль­ви­низм. С 1566 года зем­ский пи­сарь в Бре­сте; как пред­ста­ви­тель Бре­ст­ско­го вое­вод­ст­ва под­пи­сал акт Люб­лин­ской унии 1569 года, в 1573 году — акт Вар­шав­ской кон­фе­де­ра­ции, га­ран­ти­ро­вав­ший сво­бо­ду ве­ро­ис­по­ве­да­ния для шлях­ты, и вер­нул­ся в пра­во­сла­вие. В 1578-1579 годы уча­ст­во­вал в Ли­вон­ской вой­не 1558-1583 годов с Рос­си­ей, за­тем — в мир­ных пе­ре­го­во­рах. За ус­пеш­ное вы­пол­не­ние ди­пло­ма­тической мис­сии в Мо­ск­ве по­лу­чил долж­ность бре­ст­ско­го каш­те­ля­на (1588), вой­дя в чис­ло выс­ших са­нов­ни­ков Ре­чи По­спо­ли­той.

Ов­до­вев в 1592 году, под влия­ни­ем князя К.К. Ост­рож­ско­го епископом Луц­ким Ки­рил­лом (Тер­лец­ким) в 1593 году по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Ипа­тий. В том же году по­лу­чил от ко­ро­ля при­ви­лей, ру­ко­по­ло­жен в епи­ско­пы и по­став­лен на Вла­ди­мир­ско- Бре­ст­скую ка­фед­ру. Потей Ипатий при­сут­ст­во­вал на Бре­ст­ском со­бо­ре 1594 года, ис­кав­шем вы­ход из глу­бо­ко­го кри­зи­са, в ко­то­ром ока­за­лась пра­во­слав­ная Цер­ковь на западно-русских зем­лях по при­чи­не нрав­ст­вен­но­го упад­ка выс­ше­го ду­хо­вен­ст­ва, при­тес­не­ний со сто­ро­ны ка­то­лических вла­стей Ре­чи По­спо­ли­той, мас­со­во­го пе­ре­хо­да пра­во­слав­ных в каль­ви­низм. В хо­де со­бо­ра вы­яви­лись ост­рые про­ти­во­ре­чия ме­ж­ду епи­ско­па­том и пра­во­слав­ны­ми брат­ст­ва­ми. Ве­ро­ят­но, в идее за­клю­че­ния унии с Рим­ско-ка­то­лической цер­ко­вью Потей Ипатий ви­дел пре­одо­ле­ние это­го кри­зи­са. В не­об­хо­ди­мо­сти унии ещё в 1588-1589 годы он пы­тал­ся убе­дить пре­бы­вав­ше­го в то вре­мя в Ре­чи По­спо­ли­той пат­ри­ар­ха Кон­стан­ти­но­поль­ско­го Ие­ре­мию II (1572-1595, с пе­ре­ры­ва­ми). По­сле со­бо­ра 1594 года Потей Ипатий вме­сте с епископом Ки­рил­лом (Тер­лец­ким) со­би­рал сре­ди западно-русских епи­ско­пов под­пи­си под «ар­ти­ку­ла­ми унии» (смотреть Бре­ст­ская уния 1596 года), ко­то­рые осе­нью 1595 года ими бы­ли дос­тав­ле­ны в Рим па­пе Кли­мен­ту VIII (1592-1605). Потей Ипатий при­сут­ст­во­вал на Бре­ст­ском уни­он­ном со­бо­ре 1596 года. Ли­шён епи­скоп­ско­го са­на про­хо­див­шим од­но­вре­мен­но Бре­ст­ским пра­во­слав­ным со­бо­ром.

Потей Ипатий 26.9.1599 года был по­став­лен уни­атским митрополитом Ки­ев­ским с со­хра­не­ни­ем за ним Вла­ди­ми­ро-Во­лын­ской епар­хии, а так­же ар­хи­ман­д­ри­том Кие­во-Пе­чер­ско­го монастыря (бу­ду­щая Кие­во-Пе­чер­ская лав­ра). Про­дол­жил борь­бу с пра­во­слав­ны­ми, в том числе су­деб­но пре­сле­до­вал ми­рян Бре­ста, Но­во­груд­ка, Вла­ди­ми­ра-Во­лын­ско­го, Виль­но; кро­ме ре­прес­сий, пы­тал­ся воз­дей­ст­во­вать мно­го­численными про­по­ве­дя­ми. В 1601 году вы­тес­нил из ви­лен­ско­го Свя­то-Тро­иц­ко­го монастыря пра­во­слав­ное брат­ст­во, за­тем под­чи­нил униа­там сам мо­на­стырь. В 1601 году в Виль­но им ос­но­ва­на уни­ат­ская ду­хов­ная се­ми­на­рия. В даль­ней­шем Потей Ипатий под­чи­нил се­бе так­же ряд круп­ных мо­на­сты­рей: Суп­расль­ский монастырь, слуц­кий Свя­то-Тро­иц­кий монастырь, ки­ев­ские Вы­ду­бец­кий (Вы­ду­биц­кий) монастырь и Со­фий­ский со­бор. По­хо­ро­нен в Ус­пен­ском со­бо­ре в городе Вла­ди­мир-Во­лын­ский (ны­не ка­фед­раль­ный пра­во­слав­ный со­бор).

источник

Родился на Львовщине в шляхетской семье из рода Рюриковичей-Гедиминовичей. Получил хорошее образование сначала в кальвинской школе, устроенной князем Радзивиллом, а затем в Краковской Академии. Поступив на службу к князю Радзивиллу, симпатизировавшему протестантским идеям, Ипатий Потий стал кальвинистом. Крайности, до которых доходили литовские вольнодумцы, особенно антитринитарии, борьба между отдельными религиозными учениями (кальвинисты, антитринитарии, субботники и прочие), а так же убийство Сигизмунда II Августав 1574 году стали причиной войны между Францией и Польшей, и назначения Францией короля Польши в лице Генриха де Валуа. При Генрихе III де Валуа Потий поступает на должность королевского секретаря, оставив службу у князя Радзивилла. Но продолжавшееся в Польше религиозное мракобесие, и регулярные покушения на жизнь Генриха III де Валуа, вынудили Генриха III де Валуа передать престол Стефану Баторию, известному родственнику Влада Дракулы. Ипатий Потий возвращается в православие и поступает на службу опричником к Великому князю Новгородскому Иоанну Андреевичу IV Гроссен Шуйскому.

Находясь на службе у Иоанна Андреевича IV Гроссен Шуйского, Ипатий Потий начинает активно сотрудничать со Стефаном Баторием, в результате чего в 1580 году получает в Бресте должность земского судьи.

В 1587 году, после смерти Стефана Батория и юридического противостояния австрийской короне, которую обвиняли в мракобесии и убийстве Сигизмунда II Августа, Ипатий Потий начинает своё сотрудничество с Сигизмундом III, и в 1589 году получает от него должность каштеляна брестского.

В 1593 году вместе с Иоанном Андреевичем IV Гроссен Шуйским Ипатий Потий готовят церковные реформы, и в 1594 году Ипатий Потий получает кафедру епископа Владимирского, и в следующем 1595 году направляет Римскому папе соборную грамоту западно-русских епископов о создании Греко-католической церкви. Полученная из Рима уния, известная как Берестейская уния 1596 года о согласии на проведение запланированных церковных реформ, в которой предусматривалось воссоединения католической и православных церквей, оказалась неприемлемой для целого ряда епископов, которые, подписывая соборную грамоту, рассчитывали на сохранение православных обрядов, и надеялись всего лишь заручиться поддержкой Римского Папского престола в борьбе со своими конкурентами в церковной карьере. По причине подобного недовольства Ипатий Потий и Иоанн Андреевич IV Гроссен Шуйский вынуждены были регулярно прибегать к опричнине.

В 1599 году, после смерти Михаила Рогозы Ипатий Потий становится Киевским митрополитом. Центр своей активности переносит в Вильно, где на него было совершено покушение: православный гайдук набросился на митрополита с саблей и тот лишь чудом избежал смерти, лишившись двух пальцев.

В 1600 году умирает Иоанн Андреевич IV Гроссен Шуйский, и Ипатий Потий поступает на службу опричником к его старшему сыну Великому князю Новгородскому Василию Иоанновичу IV Шуйскому.

В 1605 году Ипатий Потий издаёт брошюру под названием «Уния греков с костелом римским», в 1608 году издаёт ещё одну под названием «Гармонию восточной церкви с костелом римским». При этом он постоянно и регулярно проводит обличительные проповеди против жидовской ереси.

В Российской истории митрополит Ипатий Потий — кардинал Поц известен под прозвищем Малюта Скуратов. Поцию приписывают убийство митрополита Московского Филиппа в Твери, а так же опричнину при Московском Иване Васильевиче Грозном. Российская история сохранила много интересных подробностей из жизни митрополита Потия. При этом что-то в этих московских мифах является откровенной выдумкой, в том числе и гибель Потия, как и гибель Иоанна Андреевича IV Гроссен Шуйского на Ливонской войне, а что-то является правдой. Казнь митрополита Московского Филиппа была осуществлена в 1574 году по приказу Великого Князя Новгородского и всея Руси Иоанна Андреевича IV Гроссен Шуйского, который являлся в то же время главой православной церкви и митрополитом Великого Новгорода. Опричнина при Московском Иване Васильевиче Грозном, приписываемая Потию, являлась в действительности тем, что в католицизме принято называть священная инквизиция, имевшая место и в православии при Великих Новгородских и Киевских князьях, являвшихся одновременно и главами православных церквей. К тому же Потий вовсе не служил Ивану Васильевичу Грозному, так как служил в опричнине у Великого Новгородского князя Иоанна Андреевича IV Гроссен Шуйского, и у его сыновей: Василия Иоанновича IV Шуйского и Дмитрия Иоанновича Шуйского-Лещинского, активно боровшихся в то время с самозванством и ересью, которая массированно распространялась с оккупированной территории Москвы далеко за её пределы.

В 1612 году Ипатий Потий вместе с князем Пожарским и польско-литовским шляхтичем Мининым способствовал выкупу всех Шуйских из Московского Кремля, переправки их в Польшу, в свержении Сигизмунда III и его сына Владислава, которые были лишены ни только Польского, но и Шведского королевского престола за покушение на Шуйских.

Жена: Марфа Васильевна (род. 1552 г. — ум. 1571 г.), княгиня Новгородская, Суздальская, великая княгиня Казанская — единственная дочь Василия Васильевича Шуйского — Немого и Анастасии Петровны единственной дочери Великого Князя Казанского Петра. В честь Марфы Васильевны и её потомков возведены Храмы в Санкт-Петербурге и Казани, которые имеют названия Казанские соборы, — были возведены по приказу графа Аракчеева при Императоре Российской Империи Александре I.

От Марфы Васильевны имел двух дочерей:

Мария — замужем за Борис ГодуновIБорисом Годуновым

Катаржина (Катерина) — замужем за братом Императора Всея Руси Василия Иоанновича IV Шуйского Дмитрием Шуйским великим князем Киевским, Новгородским, Владимирским, Суздальским, который принял в Польше в 1612 году имя Рафаэль (Рафал), а так же титулы великий князь Лещинский, великий князь Литовский, Император всея Руси.

Потий является прадедом митрополита Новгородского, Тобольского, Сибирского и всея Руси Филофея (в миру Рафал Богуславович Лещинский), который в свою очередь является отцом польского короля Станислава Лещинского, выдавшего свою дочь Марию замуж за короля Франции Луи XV сына короля Франции Луи XIV. Таким образом Потий является предком таких известных королей Франции как Луи XVI, Луи XVII, Луи XVIII.

Родной брат Филофея Лещинского — Богуслав Богуславович Лещинский был каноником в Кракове (Польша) и епископом Луцким (Украина).

Поцей похоронен в крипте Успенского собора во Владимире-Волынском.

источник

Автор „Антірризіса». Свое письмо князя Острожского и ответ на „Содержание“ Клирика Острожского напечатал Потей в приложении к своей ответы на „Апокрізіс“ Филалета, что ее выдал п.н. „Антірризіс“ в 1599 г. в тогдашней литературной речи и 1600 г. по-польски. Стебельский приписывал авторство корцирському греку Петру Арку-действенные, что из Рима приехал с Потием и был учителем в униатских школах. Однако на настоящего автора уже указал автор „Предостережения“, а именно на Потия. На это указывает также общий характер произведения, известный из других Потієвих писаний, не только в мыслях, но и в выражениях подобные или идентичные с другими писаниями Потия места „Антірризіса“, его посвящение Льву Сапізі и т. др. Украинское издание сохранилось без заглавного листа, поэтому и не знаем, заголовок его был идентичен с польским, где вообще не подан автор, даже псевдонімно.

Из предисловия Потия к „Антірризіса“. В предисловии к ответу на „Содержание“ Клирика Острожского Потей пишет, что его антагонист закрыл свое лицо маской. Сравнивает его с студентом, выполняя свою роль в комедии, одевается в дорогую одежду царя или князя, идет гордо и словно хочет сказать что-то большое и мудрое, а когда забудется, наделает из своей, почтенной осанки много смеха и замечание, потому что плетет, что навинеться ему на язык. Когда же взыщут с него царскую одежду, по-старому, как дьячки, бегает с другими старцами под окнами с горшком и поет старую песню. Это сравнение пошло оттуда, что Потий обиделся, потому что не отписал ему сам князь, десять слов которого были бы мудрее и их принял бы Потей с большим благодарением. В деле Брестского собора отослал Потей Клирика Острожского „к ответу одного благочестивого мужа Філотея и до книг, названных “Антірризіс», которые писал против вашего Филалета, доказывая, что он является Філапсевдом (брехнелюбом), а не Філалетом (правдолюбом)*’. На замечания Клирика Острожского в деле места в сенате отсек Потий: „Не противлюся твоей молодости, ибо ты студент и по-студенчески пишешь. И когда ты в острожской школе научился честным людям приговаривать, показывается нешуточная упражнение и достоинство этой школы. Но, кажется, скорее где в корчме за водкой ты научился этой диалектики“.

Способ писания в Потия. Вообще Потей пишет живо, местами даже остроумно, все нервно, резко и довольно вульгарно, как в нынешних временах публицист средней руки. Превосходя относительно остроты тона „Апокрізіс“, сравните эпитеты, которые бросает Філалетові и простые лайки, — „Антірризіс“ далеко не равен ему литературным обработкой. Потому, что Потей в своем ответе анализирует листок за листком „Апокрізіса“, его произведение без системы, хаотично, но за то дополняет материал „Апокрізіса“ новыми документами. Словом, ответ вышла такая, что Мелетий Смот-рицький иронизировал по Потия.

„Антірризіс“ о положении украинского духовенства. Для историка нашего культурной жизни книга дает ряд интересных подробностей. Таковыми являются сведения о положении украинского духовенства. Автор спрашивает, кто отозвался на сеймах и сеймиках, когда еретики превращали церкви в шопы и конюшни, кто произнес хоть слово за владык и их духовенство, бедных попов, когда их кривджено, когда церковные добра и предоставление их відбирано, попов небожат за простых парней и хуже чем за мужиков повертано, между гарбари и сапожников, а может после всех на универсалах жены, от лиц своих и от церковного подворья поборы на них отношений? Такой нечисти не терпят ни жидовские школы ни татарские мечети! Посмотрите только, что это за слово: поп от церковного подворья должен дать два золотые налога, а протопоп четыре. Покажите же мне, где так написано о рабінів и жидовским ‘шкільників, чтобы от школы платили так, как наши попово от христианских церквей? Или это лавочники над товаром сидят, что от церквей как будто от какого товара — должны платить. А какое уважение . украинских попов от их собственных господ, а может больше тех, которые называют себя украинцами: что в некоторых с подводой ездить, с плугом на работу к панам своим ходить должны? О те все обиды и притеснения упомянутые, не вспоминая побоев, ареста, что также в некоторых бывает, где, когда об этом наши рисованные православники говорили, на которой когда съезде или сейме за это вставились или его королевскую милость просили, чтобы согласно с древними привилегиями были спрятаны?

Потей смеется, что еретики любят православных, ибо не диспутують с ними потому, что последние сами ничего не знают. А еретики по одному ловят православных; не удивительно, что в Новгородськім уезде едва сотый шляхетский дом не заражен ересью.

Життєписні данные о Ипатия Потия. Учитывая то, что „Антірризіс“ уважаемый сочинение Потия, не от вещи будет представить здесь несколько життєписних данных о нем. Родился в 1541 г. в Рожанке, Володавського уезда, в семье православных украинцев. Выросши в придворной сфере, Адам (таково было его светское имя), получил очень хорошее образование: в детстве учился в кальвінській школе князя Радзивила, позже в краковской академии. Підпавши’ под влияние протестантизма, был его віроісповідником до 33 года жизни, когда вновь вернулся к православной вере. Еще перед тем покинул службу в Радзивила и стал королевским секретарем. Благодаря этому установил близкие личные связи с высшими католическими духовными лицами. Под 1580 г. встречаем Потия уже на положении земского судьи в Бресте, а девять лет позже на положении брестского каштеляна, через что вошел в сенат.

Писание Потия. Образованный и с практическими навыками, Потей вступил в 54 год жизни в религиозную полемику пером, а что униаты не имели сразу квалифицированных работников, пробыл в этом положении несколько лет, написал „Унию“, перевел „Брестский Синод“ Жалобы, подготовил „Справедливое описание уступку и дела Брестского синода“, ответил на „Содержание“ Клирика Острожского и на „Апокрізіс“, в 1603. издал „Оборону св. синода Флорентийского“ по-польски, год позже тогдашней литературным языком, в 1605 г. издал послание Мисаила, в год позже и по-польски в книжке „Права и привилегии от

самых светлых королей польских“. До сих пор не найденные тексты таких его писаний: „Разговор берестянина с братчикам“ с 1604 г. (что это Потіїв произведение, свидетельствует рукописное полемическое писания с 1606 г. „О ереси отступниковъ, которыя сут новое Руси, сирЬчъ унЬятовъ“), „Возрожденный Наливайко“ с 1607 г. и „Ереси незнание и политика попов и мещан венского братства“ с 1608 г., зато пришли его „Гармония“ с 1608 г. и „Звідомлення о событиях с венскими церквями в 1608 и 1609 гг.“.

Кроме того, снискал славу очень талантливого проповедника. Оставил по себе несколько сотен речей и поучений, но пока его поклонники вздумали выдать их, большую часть материалов было потеряно безвозвратно. Умер 1613 г. Первое издание его 74 проповедей вышло в 1674 г. тогдашней литературным языком, дальнейшие в 1714. и 1778 г. в польском переводе. В польском издании издал Лев Кишка упоминальний письмо патриарха Мелетия к Потия с 1599 г., напечатанный в Дермани 1605 г., и большую резкую отповедь Потия на него, где Потей назвал Мелетия „авгс-бурзьким пастырем, смешал с молоком правоверных греческих отцов желчь Лютера, миро Кальвина и трутизну Цвингли“*

Попытки Потия доказать непрерывную связь православной церкви с римской. Недостатком полемистов из униатского стороны надо и объяснить, что полемические писания Потия выходили без имени автора или под псевдонимами. Так, „Оборону Флорентийского собора“ якобы написал ректор Венской униатской коллегии Петр Федорович, зато нет нужды сомневаться, что польский перевод подготовил венский архимандрит Гелязій Русовський, а независимо от того иезуит Каспер Пентковский в 1609 г. „Историю Флорентийского собора“ Потия вызвала не только необходимость ответить на „Историю“ того же собора Клирика Острожского, но еще больше попытка выработать убеждение, что Брестская уния сильна не своей собствен-ной силой, но она является только простым восстановлением старины. Таким образом владыки, что приняли унию, не отступники, а защитники старины. Что больше, все привилегии, которые получила православная церковь от польских королей от времени Флорентийской унии, достала она под тем условием, что примет унию. И дальнейшие меры Потия пошли в том направлении, чтобы доказать, что связь православной церкви с римским престолом не прерывался от времени Флорентийской унии, а по Брестской унии православным легко принять унию, потому что от католиков отличают их только второстепенные отмены, а тем временем глубокие различия отделяют и православную и католическую церковь от протестантизма.

Потієва „Гармония». Все эти мысли воплощал Потей в „Гармонии“. Выражая здесь несвойственную практику православных при употреблении семи тайн, он становится предтечей Касияна Саковича, распространивший такие упреки и на униатов, причем в большей степени. Интересные здесь бытовые подробности, которые проступают при седьмой тайне:

„А теперь уже до такого свавільства пришло, что и по постановке попы женятся, а другие являются не только двоєженцями, но и триженцями. Наконец и монахи побісилися: покинув клобук, женщин берут. Но мне не нравятся те частые разводы бесовские“. Хвалит безженство в римской церкви, потому что Украина имеет сейчас большие трудности „со стороны поповских женщин и людей, что все дідичним правом льнут к церковным имениям. А наследник, ицо служит церкви, не имеет где порой и хлеба заработать. А дальше надіючися на дідичні церкви, и мало учатся, потому что не по достоинству, но в наследстве достают церкви“.

Из предисловия Мелетия Смотрицкого в „Антіграфе». На Потієві „Ереси“ и „Гармонию“ ответил Мелетий Смот-рицький в польской книжке с 1608 г. п. н. „Антіграфе“ виленского печати. С историко-литературной стороны интересное из предисловия к читателю то место, где говорится о ответ на „Апокрізіс“:

Знаю, что Філалетові пробовал кто-то отписывать. Однако как с этим справился? Так, как сам этот призван письмака написал в своем предисловии, что отвечает не на все те книжки, но только на некоторые из них места. И кто когда слышал о таком відписування? А мой дорогой писаре,.-не просил тебя Филалет в своем предисловии о том, „чтобы ты (если бы хотел что на это ему отписывать) одного не шло, а другого не сбивал, пережуваючи что мягче только кусочки, но оставляя кости, которыми ты мог бы подавиться“. Посмотри сам, — прошу тебя, — это его пророчество не исполнилось в той твоей ответа, далеко меньшей по самой предметовості? И хвалю этот твой и твоих намерении, что хоть не мог с этим справиться, поважився однако бросать мотыгой на солнце, хорошо помня известную латинскую присказку: in magnis volusse sat est. А где же — прошу тебя — ответили ты и твой лагерь, которого держишься, на другие четыре книги из Острога, а три из Вильны, уже не на один только Брестский собор, но почти на все основніші и к спасению души надлежащие дела и обряды, книги, которые выдали на свет из печати те, которые идут по следам древней нашей религии? Затверді это оріхи для тебя.

Полемика Смотрицкого с Потием. Автору брошюр, которые отписывает, обличает автор „Антіграфе“ тем, что тот забрасывает православным ложные вещи, даже явные лжи или в свою собственную одежду впитывает других. Таких примет, которыми отмечаются униаты, нет у православных. Или нет между униатскими духовниками таких, которые уже по рукоположении приняли неофициальная женщину и, несмотря на это, не только остались в дальнейшем священниками, даже при митрополиту, но и являются духовными наставниками, а даже его викариями? Не вспоминая про дикую провинцию, в самом столичнім городе Свободные с священники, которые второй раз брак взяли. Преступники, осужденные приговорами главных трибунальських судов, имеющих места в униатов. А уже и не говорить про всякие разрешения, противные духовному и светскому праву, как супруги близких себе кровью лиц „в случае щедрого датка“, разводы, произвола и бесчинства униатского попівста.

Мелетий Смотрицкий о своем авторстве. Что автором „Антіграфе“ был Мелетий Смотрицкий, он сам признался в „Апологии“. Здесь так мотивировал свос позднее приобщение к унии: „Я сделал это по моим великом опыте и опыте. Это хорошо понимают те, которым были известны мои елюкубрації против писания с заголовком “Уния», против „Разговоры берестянина с братчикам“, против „Возрожденного Наливайка“, против „Политики“, незнание и набоженства виленских новоцерківіян. Все то, что я написал, было приготовлено к объявления в печати, чтобы выпустить уже по издании „Плачу“. Не вспоминаю „Оправдание“, „Обороны“, „Відпору“, „Усправедливлення“ и подобных писаний. Пожалуй, и теперь находится в библиотеке монастыря виленского церковного братства „Разведка о происхождении св. Духа“, написанная по-польски способом силлогізмів, которые наносят греки римлянам и навідворот — грекам римляне. Эту разведку я дал к чтению моему предшественнику на этом месте архимандриту. За эту разведку то место тогда так зашевелилось, что я вынужден был замолчать ввиду того, что дело вызвало больше внешкольного шума, чем принесла спасительной пользы. Пришло своего времени и к тому, что я написал и „Палінодію“ на „Плач“, которая залежалась в том монастыре, где я теперь живу и это пишу, потому что до рук острожской капитуле тут подал я ее».

источник